Антон невольно улыбнулся.
– Пойдем посмотрим. Где Юрий Дмитриевич?
– Не знаю, я уснула, проснулась, его нет… не пойду я туда.
– Ничего страшного не произойдет. – Антон взял ее под локоть и повел, слегка сопротивлявшуюся, в соседнюю спальню. – Это просто колдовские штучки. Слуги Морока решили нас немного попугать.
В комнате Валерии горел свет, сияла белизной простыней разворошенная кровать, шевелилась от ветра сквозь приоткрытое окно занавеска. На стене спальни висела картина, написанная маслом: проселочная дорога, поле ржи, могучие сосны, голубое небо.
Антон обернулся на нерешительно заглянувшую в комнату Валерию.
– Ты же говорила, что портрет плачет, а тут поленовский пейзаж.
Глаза женщины стали круглыми.
– Портрет был! Честное слово! Старик какой-то седой, с усами и бородой, смотрел неодобрительно, а из глаз – слезы текли… Я не вру, – жалобно добавила Валерия.
Антон подошел к картине, внимательно оглядел пейзаж и увидел две влажные, еще не высохшие дорожки.
– Что? – выдохнула ему в спину приблизившаяся Валерия.
– Похоже, кто-то действительно плакал. Хотя, с другой стороны, это чистой воды наваждение. Ложись спать, все уже успокоилось, концертов колдовских больше не предвидится.
– Нет! – испуганно ухватилась за его плечо Валерия, когда Антон двинулся к двери. – Я боюсь! Не уходи, побудь со мной.
Антон представил, что может подумать муж Валерии, вернись он в этот момент, и отрицательно покачал головой.
– Если хочешь, пойдем вниз, в столовую, чаю попьем и остальных подождем.
– Хочу. Отвернись, я оденусь.
Антон вышел из комнаты, на мгновение увидев в зеркале трюмо совершенно голую Валерию – она успела сбросить плащ и взялась за одежду на стуле, – и лишь за дверью у него потемнело в глазах и захватило дух. Женщина была ослепительно, божественно красива, и ее красота подействовала на него как удар молнии. А затем пришли гнев, ненависть, боль и тоска. Эта зрелая сильная женщина была