— Но я же, я… — Она хлопала большими ресницами и не могла больше найти ни слова в свое оправдание.

— Ты сломалась. И со своей бедой пришла не к тому человеку.

— Потому что ты меня оттолкнул!

— Мою дружбу ты сама не приняла, хотя… давай не будем. Теперь уже ничего не изменить.

— Хватит ворковать, голубки! Все, что от Маргариты требовалось, она сделала. А ты должен решить, оставлять ей жизнь или нет.

— Как? Почему?.. — уже ничего не понимала пленница.

— Потому, что меня ты интересуешь исключительно в качестве собственного бойца! Сделать тебя таким воином может только Семен. Если он не согласится, отправишься вслед за бывшими соратниками.

— Но я же… Без меня вы бы никогда…

— Ты действительно в это веришь? Значит, ты еще глупее, чем я думал. И до тебя было два кандидата на роль предателя. Зря мы, что ли, держали у себя ваших парней? Изучили всю их подноготную и знали слабое место каждого. Сначала предложили разумный выход из затруднительной ситуации Вячеславу, и он почти согласился с условиями сделки. Но на следующий день внезапно отказался, уничтожив сразу троих бойцов. Заартачилась бы ты, мы бы надавили на Иноземцева.

— Славик отказался?!

Это стало последним ударом по ее самолюбию. Паренек был самым тихим и незаметным в нашей группе, но нашел в себе силы противостоять очкарикам.

— Неуравновешенный тип, что с него взять?

— А ты последняя сволочь, Шарг! Может, мне лучше твои лепестки обломать? — Эмоции едва не пробили брешь в моей обороне, с огромным усилием я сдержался и не повысил голос.

— Силенок не хватит.

— А ты сядь перед зеркалом, и мы посмотрим. — При этих словах я заставил себя улыбнуться: как ни странно — получилось.

В душе вдруг воцарилось какое-то могильное спокойствие. Я всем сердцем ненавидел чужака, но неожиданно все чувства словно замерли, уступив дорогу рассудку, а тот упрямо советовал не лезть на рожон и постараться вывести врага из себя.

— Семен, ты снова забываешься. Условия здесь устанавливаю я.

— А я их либо принимаю, либо нет.

— Ты отказываешься делать из нее воина?

— Всегда считал войну неженским занятием.