Муа принесла три дымящиеся чашки, блюдечко с мёдом (я успел мысленно подсказать) и вазочку с чёрными сухариками. Это она скорее для себя: очень уж Муаррат нравилось пить чай с сухарями. Вот, какие иногда неприхотливые принцессы попадаются.

Степлер усиленно полировал боками ножки стола и стульев и урчал, как крохотный пылесос. Наконец-то решилась и прокралась в комнату Дина. Однако Кожемякина псина явно побаивалась и поджимала хвост. Но рычать не смела. В общем, обстановка получалась вполне себе мирная и в каком-то смысле, по ощущениям, даже семейная.

Короче, я собрался с мыслями, выстроил воспоминания в нужном порядке и принялся рассказывать, аккурат с того момента, когда дождливым днём Иван доставил мне странный ящик с необычной начинкой. Рассказ с интересом слушал не только Кожемякин, но и Муа. А я, с запоздалым сожалением, сообразил, что полную историю я девушке до сегодняшнего дня так и не удосужился поведать.

Во время рассказа Кожемякин отхлёбывал горячий напиток, изредка брал сухарик (а вазочка быстро пустела) и ворчал, дескать нельзя было терять меня из виду. Без участливого командирского глаза подчинённый совсем расслабил булки. Но я-то неплохо знал Леонида Борисовича, поэтому отлично понимал, что именно сейчас он тщательно анализирует каждое моё слово и делает некие, непонятные никому, кроме него, выводы.

Прошло достаточно много времени и мне пришлось прерваться, чтобы включить свет в доме и во дворе. Я выглянул в окно, но ни одного бойца так и не увидел. Правильно, думаю, с наступлением темноты они заняли оборонительные позиции где-то снаружи. Я бы сам так сделал. Кусака зевал и ныл, как ему скучно. Муа приготовляла ещё чаю. Никто и не подумал отказываться. Степлер отчаялся получить колбасу и спал на подоконнике. Дина залезла под стол и тоже задремала.

Мы допили чай, а я закончил историю. Вроде ничего не упустил. Прежде шеф крепко ругался, если в полученной информации имелись пробелы. Всегда говорил, что даже мелочь способна исказить картину до неузнаваемости.

Сейчас Кожемякин сидел и постукивал ложкой о чашку. Думал. Муа прислала, что Леонид Борисович напоминает ей отца: такой же могучий правитель. Однако в нём отсутствует некая чернинка — сила тут исключительно светлая. Естественно, ничего из этого не было произнесено вслух.

— Значит так, — Кожемякин положил ложку на стол. — Примем всё рассказанное на веру. Но Саша, ей богу, если бы это рассказал не ты… Короче, вот что я вам скажу…

Внезапно он замер, прислушиваясь, а после неожиданно легко, для своей комплекции, поднялся на ноги.