Осторожно, потихоньку, вооружившись тоненькой хворостинкой, маленький мальчик приподнимает небольшой комочек земли, лежащий на дороге, — и переворачивает. Смятение и растерянность среди муравьев! Должно быть, они спрашивают себя: что это за великан, столь неожиданно возникший в их мире, каковы его намерения?

— Чем ты тут занят, милок? Давай-ка поднимайся, а то испачкаешься!

Ну вот! Не дадут даже слегка позабавиться!.. Маленький мальчик встает, насупившись. В любом случае, чары уже разорваны, и муравьи снова стали муравьями, насекомыми, которых каждый день видишь бегающими по крыльцу и которые иногда совершают набеги на тетушкин сахар. Ладно, поиграем во что-нибудь другое.

Машина медленно проезжает между мелкими галечниками, которых полно на аллее. Кусочек белого железа раздвигает камешки по сторонам, прокладывая путь. А вот и необычная рытвина. Вчера шел дождь, и фургон, привозивший уголь, оставил глубокие колеи своими шинами. Следует ли объехать рытвину или же отважно двинем по прямой? Конечно же по прямой! Исследователи ни перед чем не отступают, по крайней мере в книгах. И до чего ж это захватывающая экспедиция!

Они только что высадились из своей ракеты, которая стоит теперь там, на опушке девственного леса, странного леса гигантских деревьев. Она весьма занятной формы, эта их ракета, и какой-нибудь глупый взрослый решил бы даже, что она похожа на длинную пачку макарон. Над ней развевается небольшой триколор, на котором выведено большими буквами: «Черный лев». «Черный лев» — прекрасное название для межпланетной ракеты, особенно с учетом того, что за рулем гусеничного вездехода сидит резиновый львенок.

Проехав через лощину, машина добралась до груды камней, из которых когда-нибудь — по крайней мере, так утверждает папа — построят крыло к дому. Крыло! И зачем оно нужно, это крыло, думает мальчик. Он и так хорош, этот большой квадратный дом, стоящий среди деревьев. Придется срезать пихту и потом еще вон то дерево, названия которого никто не знает, но на котором растут цветочки, пахнущие медом. Когда вбиваешь гвоздь в его серо-зеленую кору — конечно, это запрещено, но кто ж это увидит? — из него вытекает вязкий сок, из которого получается отличный клей. Пусть он плохо сохнет и тетрадь, в которую он вклеил картинки при помощи этого клея, уже больше не открывается, но дерево ведь от этого не перестает быть «клеевым деревом».

Где мы? В Африке? Нет. Это слишком близко, Африка, слишком знакомо, особенно когда постоянно слышишь, как о ней говорят за столом. Она хороша для детишек, чьи отцы никогда не покидали Францию. Диурбель, Каолак, Подор — это звучит так же знакомо, как Марманд или Бордо. Нет, мы на другой планете, вроде тех, воспроизведенные пейзажи которых можно увидеть в научно-популярной книге, которую он читает каждый день перед сном. Это гораздо интереснее, чем Африка. Африка? Подумаешь! Что вообще есть в этой Африке, кроме арахиса и львов?