А туман, и правда, поредел, прав Посьет! Залив просматривается уже кабельтовых на двадцать, с зюйд-веста катят короткие, злые валы, канонерка с шумом врезается в них под острым углом. От каждого удара корпус дрожит всеми заклёпками.

Воленька Игнациус поднялся на мостик. Пелену тумана будто отдёрнули в сторону движением гигантской руки. Впереди по курсу в сероватой дымке тонет финский берег, а на правой раковине, милях в полутора, отчаянно дымит трубой небольшое судёнышко — шхуна улепётывала со всех индикаторных сил своей машины, внезапно обнаружив за кормой сразу двух очень сердитых преследователей.

— Артиллерийская тревога! Расчёты к орудиям!

Тревожно забила рында, по доскам палубного настила заухали матросские башмаки. Наводчик, не дожидаясь, когда заряжающий втиснет в приёмное окошко казенника жестяной короб с патронами, разворачивал револьверную пушку, ловя цель.

— Игнациус, шляпа! Дистанцию до цели!

Воленька вздрогнул, завертел винты микрометра Люжоля, склонился к таблице.

— Есть, господин капитан-лейтенант… до цели две тысячи… простите, сейчас…. одиннадцать кабельтовых, семь саженей… с половиной!

Прислуга возилась возле короткой, будто обрубленной, толстенной в казённой части одиннадцатидюймовой пушки. Подали холщовые, похожие на белые диванные валики, пороховые картузы — полузаряды. Воленька торопливо вспоминал, что полагается делать в этом случае — разевать рот или затыкать уши? Как бы, в самом деле, не оглохнуть…

— Бам-м! Бам-м! Бам-м!

Хоть «Гочкису» и далеко до главного калибра, но уши гардемарину Игнациусу заложило основательно. Наводчик навалился на обтянутый кожей плечевой упор, второй номер резко крутанул ручку, и револьверная пушка захлопала предупредительной очередью. Конечно, при такой качке снаряды улетят куда угодно, только не в цель — но вспышки и дым выстрелов со шхуны заметят наверняка.

На шхуне стрельбу и правда, заметили — судно изменило курс, подставляя погоне корму. Дым повалил гуще.

— Леонид Константиныч, надо сбросить ход. Опасно, сядем!

— Гардемарин, попробуйте определить дистанцию во-о-он до того мысочка. Тут где-то мель должна быть, крайне неприятная…

Воленька поднял микрометр, гадая, как он будет определять показания — ведь при измерении дистанции методом Люжоля требовалось замерить по шкале прибора высоту видимого предмета, например, мачты, после чего, определить по таблице дистанцию. А на мысе что прикажете измерять — деревья? Так Бог знает, как искать их в таблицах!

Посьет перестал черкать карандашом и замер. И без того бледное лицо его побелело ещё сильнее, и…