– Нет в тебе этой европейской интеллигентской тоски. Гнилой бездеятельной тоски. У англичан это называется сплин. У нас – хандра.
Иван с интересом посмотрел на бравого скинхэда.
– Я-то ленинградец. Это ты у нас не из Петербурга, насколько помню. И не из Москвы.
– Ага. – Убер ухмыльнулся. – Я вообще черт-те откуда. Из Якутска, прикинь. Даже до Катастрофы это было далеко, а сейчас так вообще – другая звездная система. Десятки световых лет. Была республика Саха, стала республика Луна.
– Здесь-то ты как оказался? – Иван почесал ухо.
– Элементарно, Ватсон.
– Кто?
– Забудьте, сэр. Приехал в Москву отгулять дембельский аккорд, так сказать. На самом деле у меня жене было рожать через два месяца. А там вообще никуда не вырвешься. Так что я взял отпуск на три недели и рванул. Друзья, пьянки-гулянки, женщины… прощание с холостяцкой жизнью. Хоровод с оркестром, все дела. И вот когда от отпуска осталось всего ничего, друг говорит: давай, что ли, в Питер махнем на пару дней… – Убер помолчал. – Я и махнул. Так махнул, что до сих пор обратно отмахаться не могу.
Молчание. Мандела приблизился, протянул руки к лампе. Долго смотрел, как сквозь пальцы просвечивает нежный коричнево-розовый свет.
– Так что же… – Он посмотрел на Убера. – У тебя, выходит, в Урюпинске…
– Якутске!
– Якутске, извини. Дома у тебя жена осталась и ребенок? Когда все началось?
– Беременная, – нехотя поправил Уберфюрер. – Мы ребенка через три месяца ждали.
– Мальчика, девочку? – уточнил Иван и спохватился. Какая разница…
– Девочку, – сказал Убер наконец. Что же ты с собой делаешь… Иван впервые видел Убера таким. Тот выглядел на свои сорок с лишним. Да что там сорок… на все девяносто.
– Думаешь, там они у тебя – выжили?
Убер повернул голову и посмотрел на Кузнецова холодным выгоревшим взглядом:
– А ты как думаешь, мальчик?
Кузнецов сконфуженно замолчал. В руках у него был старый металлический компас – из музея на лодке.
– На самом деле – не знаю, – сказал Убер. – У нас там метро нет. И морозы под пятьдесят градусов. А сейчас и того больше, наверное.