Это было, как во сне. Иван присел на колено, перехватил ружье за цевье. Сейчас переломить его, вставить патроны…

Он краем глаза видел, как вскидывает «калаш» адмиралец. Поворачиваем рычаг…

Щелк!

Очередь прошла над головой Ивана.

Переламываем ружье. Донца гильз. Тремя пальцами, обжигаясь, Иван выдернул гильзу, зашипел от боли, выдернул вторую.

И вдруг вспыхнул свет.

Ивану на мгновение показалось, что он снова пытается выглянуть из окна корпуса ЛАЭС – днем. На улице пасмурно, сказал Федор. Впрочем, ему лучше знать. Ивану же казалось, что он погрузился в океан обжигающего яростного света. В следующее мгновение что-то сильно толкнуло его в плечо, опрокинуло на платформу. М-мать. Иван ударился спиной, но двустволку не выпустил.

И тут пришла боль.

В меня попали, понял Иван с удивлением. Надо же.

Это не закончится никогда.

Власть – чудовище с тысячей прозрачных щупальцев и розовым нервным узлом там, где должен быть мозг.

Почему мы должны сражаться и умирать за чьи-то там идеалы?

Над лежащим диггером склонился Мемов.

– Лежи спокойно, Иван. Сейчас мы найдем врача.

У диггера забрали ружье. Иван лежал и чувствовал, как жизнь вытекает из него теплым ровным потоком, как из треснувшей фляги. Откуда-то издалека он слышал крики Тани: «Пустите! Пустите меня!» Недовольный гул голосов. Но, похоже, генералу все-таки удалось предотвратить бунт. «Старый, но крепкий тиран. Куда мне до него».

– Свет – это твоих рук дело? – спросил Мемов. Оглядел станцию. – Немного поздновато, конечно, но впечатляюще. Я всегда в тебя верил.

– Ты сволочь, генерал, – сказал Иван. Губы пересохли. – Даже хуже. Ты – политик.

Лицо генерала потемнело. «Что, не нравится?!»

– Сейчас тебя перевяжут, – повторил Мемов. – Мне жаль, Иван. Я надеялся, что ты поймешь. Я даже надеялся, что ты продолжишь мое дело. Объединишь людей. Каждому создателю империи нужен достойный преемник, понимаешь?

– Империя? Это твоя мечта, генерал?