Майтрах слегка наклонила голову, уставившись огромными глазами Лее в лицо.

— Ты говоришь как та, кому самой предстоит воспитывать детей.

— Да, — призналась Лея, поглаживая живот. — Не знаю, говорил ли тебе Хабарах, но я ношу в себе двух моих первенцев.

— И боишься за них.

Лея почувствовала, как дрогнул мускул на ее щеке.

— Тому есть причины. Империя хочет их у меня отобрать.

Майтрах тихо зашипела:

— Зачем?

— Точно не знаю. Но явно не с добрыми намерениями.

— Прости, госпожа Вейдер, — понуро проговорила майтрах. — Я помогла бы тебе, если бы могла.

— Знаю. — Лея коснулась плеча старой ногри.

Майтрах взглянула на генеалогическую схему:

— Я послала на смертельно опасную службу всех четырех моих сыновей, госпожа Вейдер. Сражаться за Императора. И каждый раз мне тяжко было смотреть, как они уходят на войну и смерть.

Лея вспомнила всех своих союзников и товарищей, погибших на долгой войне.

— Я посылала на смерть друзей, — тихо сказала она. — И мне тоже было тяжко. Но не могу представить, чтобы я могла послать собственных детей.

— Трое из них погибли, — продолжала майтрах, словно не слыша ее. — Вдали от родного дома, и некому было их оплакать, кроме их товарищей. Четвертый стал калекой и, вернувшись домой, прожил короткую жизнь в позоре, от которого его избавила лишь смерть.

Лее стало не по себе. А теперь позор и смерть ждали и Хабараха — только из-за того, что он решил ей помочь...

— Погоди, — вдруг сказала она. — Говоришь, все четверо твоих сыновей пошли на войну? И всех четверых нет в живых?

— Да, — кивнула майтрах.

— А Хабарах? Разве он не тоже твой сын?