Сирена не унималась по меньшей мере несколько минут, и Андрей нехотя пришел в себя. На этот раз его мозг работал на порядок лучше, чем во время первого пробуждения, и на смену безразличию пришла паника. Андрей несколько раз дернулся, при малейшем движении натыкаясь на твердые стены, пока его рука не опустилась во что-то вязкое и липкое. Чувство страха подкрепилось чувством отвращения, и Андрей пересилил себя и приоткрыл опухшие глаза.

Через узкую щель между веками в его сознание устремился приглушенный зеленоватый свет. Андрей смог разобрать темные очертания окружавших его стен. Перед его носом стоял небольшой предмет округлой формы. Андрей протянул к нему руку и нащупал внутри вязкую однородную массу. Он поднес руку к лицу и втянул ноздрями воздух. Масса издавала приторно-сладкий запах каких-то экзотических специй, и Андрей понял, что, по всей видимости, она предназначалась в пищу.

Он осторожно облизнул палец и скривился. В его голове возникла четкая картинка из детства, когда в начальных классах вместе с другими учениками его в принудительном порядке водили в столовую, где день ото дня в меню была противная липкая каша, консистенция которой мало зависела от ее конкретного сорта. Она неумолимо заполняла тарелку тягучей скользкой массой, на которую даже смотреть было трудно, не то что есть. Андрей вспомнил, что однажды его битва с кулинарными достижениями школьной поварихи закончилась полным фиаско, когда его попросту вырвало обратно в тарелку.

Сирена зазвучала вновь, и зеленый свет начал медленно мигать. Тарелка издала чавкающий звук, всасывая нетронутую еду куда-то внутрь, и исчезла в гладкой поверхности пола. Сирена замолчала.

Полностью придя в себя, Андрей попробовал развернуться и подползти поближе к отверстию, откуда пробивался свет. Оказалось, что его камера имеет не квадратную, а продолговатую форму и больше напоминает не ящик с фруктами, а ячейку в морге. От этой ассоциации Андрею стало еще больше не по себе. Тем не менее он с небывалым облегчением вытянулся, с хрустом расправив затекшие конечности.

Его глаза постепенно привыкли к тусклому освещению. Точнее, один глаз, через который он видел мир словно через щель в кабине танка, так как второй настолько опух и заплыл, что его зрительной информацией можно было попросту пренебречь.

Подобравшись к входу в свою ячейку, Андрей нащупал холодное стекло дверцы. Он с силой надавил на нее плечом, но дверь не поддалась ни на миллиметр. Тогда Андрей осторожно стукнул по ней кулаком, пытаясь не делать лишнего шума. Прозрачная поверхность не издала ожидаемой вибрации и осталась без движения, словно она была сделана не из стекла, а из прочного металла.