Лея напустила на себя невозмутимый и властный вид. Велела себе забыть, что она сенатор. Она, в конце концов, принцесса, и самое время напомнить об этом.

— Вы еще успеете исполнить свой долг. Дайте нам поговорить.

Они тут же отпустили Рэнсольма и отошли на несколько шагов назад. Хорошо. Лея взглянула Рэнсольму в глаза, и сердце у нее сжалось, когда он попытался улыбнуться.

— Первое дружеское лицо за сегодня, — сказал он, и голос его прозвучал спокойнее, чем она ожидала. — И вероятно, последнее, которое я увижу в жизни. Признаться, теперь я глубоко сожалею, что поддержал возвращение смертной казни на Риосе.

Лея обмерла от ужаса. На планетах, где самые тяжкие преступления карались смертной казнью, к таким преступлениям обычно относилась и государственная измена. Рэнсольму грозил не просто несправедливый приговор — ему грозила казнь за то, чего он не совершал.

— Я попробую помочь тебе, — обещала Лея. Она уже лихорадочно перебирала в голове возможности, но все пути были закрыты для нее. И все же она не оставляла надежды, что еще существует какой-то способ все исправить. — Напомню кое-кому о старых долгах, потребую независимого расследования…

— И ничего не добьешься. — В его улыбке была невыразимая печаль. — Подумать только, какая ирония. Я сам, своими руками, лишил тебя влияния и связей, которые могли бы спасти меня. Угодил в собственный капкан.

— Рэнсольм. — Лея закрыла глаза на мгновение, чтобы справиться с собой. Она только теперь осознала всю силу своего горя и гнева, и это потрясло ее. В эти минуты Рэнсольм снова стал ей тем близким другом, каким он был в тот вечер, когда они делились самыми страшными воспоминаниями. Словно он и не предавал ее. — Это случилось с тобой не потому, что ты напал на меня. А потому, что ты стал защищать меня.

— Потому что я понял: та, кого я считал врагом, на самом деле мой настоящий друг, а те, кого я считал друзьями, оказались врагами. — Самообладание все-таки изменило Рэнсольму. Он в отчаянии протянул к Лее скованные руки и до боли сдавил ее пальцы, но она лишь сжала его руки в ответ, чтобы поддержать. — Лея, прости меня. Что я натворил… Я предал нашу дружбу. Прости, что рассказал про Вейдера. Прости, что винил тебя в его преступлениях.

— Ты ненавидел его. Ты боялся его. Ты потерял способность мыслить здраво.

Это не оправдывало Рэнсольма в глазах Леи, но объясняло его поступок. И она могла понять и даже простить его.

— Меня утешает лишь то, — продолжал Рэнсольм, — что ты не оставишь попыток. Ты будешь и дальше бороться против затаившихся врагов в сенате. Пусть у тебя больше не осталось влияния и полномочий, но я знаю — ты умеешь находить кружные пути.