Он не обиделся и радушно принял коммадора Зинчеса, когда корабль в очередной раз опустился на Аманетею. Горту было под пятьдесят и из–за временного парадокса он стал сверстником коммадора. Горт слегка пополнел, оброс мясом и раздался в плечах. Они пили крепкую водку — с некоторых пор Горт стал отдавать предпочтение ей — и мирно разговаривали, понемногу и ни о чем, до тех пор, пока коммадор не спросил:

— Скажи, Горт, почему ты каждый раз убегаешь от меня?

— Н–не от т–тебя, от к–корабля, — поправил Горт, с трудом выговаривая согласные. — Я н–не м–могу улететь. М–меня н–не отпускает д–девушка с–синего л–леса.

— Ты опять вспомнил свою старую сказку!

— П–почему с–сказку? Она с–существует.

Свое «почему» было наготове и у коммадора.

— Почему же, в таком случае, ты не приведешь ее сюда?

Горт пожал плечами.

— Н–не з–знаю. П–порой м–мне к–кажется, ч–что я в–видел ее, а п–порой — н–нет.

— Как это понимать?

— Н–не з–знаю, — вновь повторил Горт. — Я в–видел ее, и н–не р–раз. Н–но л–лишь издалека. С–стоило м–мне п–приблизиться, она исчезала, и я н–не м–мог н–найти д–даже ее с–следов.

— А какая она из себя?

— Очень красивая. — Горт мечтательно поднял кверху глаза. Заикание его совершенно исчезло, словно это было неприличным — коверкать слова, когда речь шла о девушке синего леса. Фразы, вылетавшие из уст Горта, были столь поэтичны, что если бы кому–то вздумалось положить их на музыку, могла б получиться прекрасная песня… — У нее крепкая фигура, стройные, чуть полноватые ноги, пышная грудь. На ней серебристое платье, а в агатовых волосах спрятана крохотная корона из горного хрусталя.

— Ты уверен, что это именно горный хрусталь? — с легкой усмешкой спросил коммадор Зинчес, надеясь низвести патетику Горта до нормального рассудительного разговора.

— Уверен, — ответил Горт. — Она всегда обожала хрустальные украшения.

— Ты знал ее раньше?

— Нет, я сейчас говорю не о девушке синего леса. Я говорю совсем о другой, которую когда–то знал. Она чем–то похожа на девушку синего леса. Ее звали К–кэрол, она любила серебристый цвет и заколки из хрусталя, которые прекрасно подчеркивали густую черноту ее волос.

— Занятно, — пробормотал коммадор, чувствуя, как в его голове рождаются странные мысли. — Ты не возражаешь, если мы завтра вместе сходим в лес? Мне хочется познакомиться с твоей прекрасной незнакомкой.

Горт молча кивнул.

Они вошли в лес с первыми лучами солнца. Темнота еще не покинула своих убежищ посреди ветвей, и потому деревья отливали глубоким фиолетовым цветом — сначала скорее черным, чем синим, но по мере того, как день вступал в свои права, антрацитовые тона уступали место кобальту с приме–сью камеди, затем аквамарину и наконец бирюзе, обрамленной ожерельем из изумрудов… Стрекотали пичуги, звонко трещали насекомые, над разноцветными шляпками цветов порхали причудливые бабочки. Коммадор и Горт шли по неприметным тропинкам, спускались в овраги, пересекали лужайки. Горт петлял по лесу с вожделением охотничьей собаки, порой даже казалось, что он принюхивается к следам. Наконец он вывел своего спутника на небольшую пустошь и приглушенно воскликнул: