— Покажи, за что платить!

— А покажешь то, за что платят, дам вдвойне! — визгливо крикнул известный своим похабством сапожник Пельц. Толпа загоготала, заставив девицу смутиться.

Наконец поехал в сторону занавес. На импровизированную сцену — покрытый выцветшим куском некогда яркой материи помост — ступил вожак комедиантов.

— Мы начинаем, господа!

Если не быть чрезмерно взыскательным, представление можно было бы счесть вполне занятным. Однако Зют и Аквилон не следили за его ходом. Их взоры были устремлены на вожака комедиантов, страшного, высохшего старика — четвертого всадника Апокалипсиса.

10

Была полночь, когда слуги купца Гартунга тихо выскользнули из дома. Круглая, словно блин, луна подмигивала время от времени прикрываемым тучами глазом. Ни шороха, лишь тонко мяукнул кот и тут же, словно испугавшись собственной дерзости, исчез.

Тихо ступая по мостовой мягкими кожаными башмаками, посьерране вышли на окраину города, где начинался пустырь Ведьм.

Негромко шелестела осыпающаяся с яблонь листва. Холодная капелька росы упала за шиворот Аквилону. Тот зябко поежился, шепнул:

— Ночка прямо для оборотней.

— Ты псих, нахватавшийся глупых предрассудков землян, — зашептал в ответ Зют, но не договорил — из темноты донесся, обрывая слова, жуткий вой. Оба стража вздрогнули.

— Der Werwolf![58] — с дрожью в голосе произнес Аквилон.

— Чушь, — не слишком уверенно возразил Зют.

На всякий случай они немного постояли, но, не заметив ничего подозрительного, продолжили путь. Из-за кустов показался неясный огонек костра. Зют раздвинул ветки и осмотрелся. У костра сидел трубач. Лежавшая подле него собака насторожилась и зарычала в темноту.

— Тихо, Гур, это свои, — сказал комедиант.

Со стороны города появилось несколько неясных теней, направляющихся на свет. По мере приближения к костру посьерране смогли рассмотреть гостей. Это были die Bauern[59], тощие, оборванные люди. Лишь раздавленные работой руки да обветренная кожа отличали их от городских нищих. Очутившись у костра, один из пришедших сказал, обращаясь к комедианту:

— Мы к Каспару. — Трубач молчал. Тогда крестьянин торопливо добавил: — Кровь и башмак!

На этот раз комедиант соизволил расцепить губы, негромко бросив:

— Каспар ждет вас.

Он указал рукой на небольшую парусиновую палатку, разбитую между фургонами комедиантов. Крестьянин кивнул и жестом велел своим товарищам следовать за ним. Вскоре гости исчезли за фургонами.