Наши взгляды встретились.

И в его глазах едва заметно светилось – за вежливым почтением пополам со смертельной усталостью – любопытство. А ведь старик должен был знать юного Сайнела, если… Ладно, еще одного посвященного в тайну можно потерпеть. Едва не сказал – переживу, но с некоторых пор я воздерживался от подобных фразочек.

Отец выслушал короткий доклад управителя, сводившийся к тому, что во вверенном ему хозяйстве все благополучно. Едва Арховен замолкает, тишину нарушает голос мага, больше похожий на скрип сухого дерева в сильный ветер:

– А ты, я так понимаю… юный Сайнел?

Чувствую, как натягивается кожа вокруг стремительно округляющихся глаз. Он-то откуда может знать? Неужели отец предупредил? Нет, не похоже. Барон словно не видит старика в плаще – даже не смотрит в его сторону. Арховен тоже ведет себя так, будто рядом с ним никого.

Что происходит?

На морщинистом лице старика появляется подобие улыбки.

«Не удивляйся. Не говори ничего вслух…»

Я один его слышу?

Я всматриваюсь в его лицо. Демон меня пережуй, это не просто маг. Это… совсем не маг. Плащ скорее офицерский, просто старого образца. Он… похож на барона. Кто же это? Его отец? Дед? Прадед?

Тем временем мы поднимаемся на крыльцо. Старик идет рядом.

«Не гадай. Я первый хозяин этого замка».

Вот это да. Замок построен в середине третьего века… Эры Чистого Неба. Еще при Армаре Первом. То есть моему собеседнику…

«Не считай мои годы, парень».

«Простите, ваша милость».

«Не страшно. Просто неприятно, когда мне напоминают об этом… Не буду сейчас тебе мешать. Это невежливо – начинать долгий разговор с тем, кто едва переступил порог. Я навещу тебя вечером».

С этими словами он исчезает.

До наступления темноты много чего происходит. И вот я уже сижу – отмытый от дорожной грязи и пота, переоблаченный в другую одежду и даже поужинавший – в глубоком кресле в кабинете отца. Мягкий свет, льющийся от ламп, создает атмосферу умиротворения. Отца здесь нет – он уже ушел спать, все-таки в его возрасте, даже с изрядно поправленным здоровьем, такие переезды даются нелегко.

Часы бьют полночь.

В кресле напротив возникает уже знакомый силуэт.