Чтоб затем, недоумённо глядя на меня, спросить:
— А ты что, тут остаёшься?
— Гхм, сестра, давай рысью пойдём, — деликатно предлагаю своё решение, поскольку в своих способностях кавалериста совсем не уверен.
После пяти минут препирательств, Алтынай таки уговаривает меня хотя бы попробовать сесть на коня. Чтоб не идти пешком.
— Номад даже по нужде на коне отлучается! — смеётся она.
Я добросовестно несколько раз пытаюсь сесть верхом на самого большого коня из затрофеенных. В том числе, чтоб отвлечь её от тяжёлых мыслей о недавних событиях.
А потом мы с ней минут пять смеёмся.
Только она смеётся на лошади, а я на земле. Потирая ушибленную ногу. Хорошо, что как целитель знаю, как с этим справиться быстро.
В итоге мы с ней договариваемся, что она едет верхом и держит темп рысью, а я бегу рядом и сбоку, держась за её седло.
— Точно справишься? — с сомнением спрашивает она напоследок перед тем, как тронуть пятками своего коня.
— Более чем, — бормочу. — В крайнем случае, скажу тебе. Будешь меня учить сидеть на лошади.
— Это конь, не лошадь, — с досадой качает головой она. — И нет, не буду учить. Вернее, буду, но не тут и не сейчас. Тебе нужна лошадь поспокойнее. И постарше, тут таких нет.
Ничего себе. Оказывается, она ещё и возраст этих животных на глаз видит.
__________