«Марти будет ждать вас в девятнадцать пятнадцать в столовой. Изучите это», – дальше шла длинная таблица.

Список фамилий был до боли знакомый, на моей прежней работе я видел его ежедневно, сотни раз за день. Это был перечень всех военнослужащих, приписанных к Зданию 31, – кроме меня.

А вот порядок расположения фамилий был необычным, поскольку не имел никакого отношения к служебным обязанностям – я-то всегда видел эти фамилии в расписании дежурств. Уже в следующую минуту я сообразил, в чем тут дело. Первые пять фамилий в списке принадлежали механикам, чьих солдатиков забрали себе ребята из моей прежней боевой группы. Потом шел список офицеров, у которых уже были имплантаты и которых, наверное, подключили всех вместе еще двадцать шестого июля – но, наверное, не всех одной большой группой, а двумя группами по несколько человек.

Соответственно, в конце списка значились солдаты и сержанты с имплантатами – за исключением механиков охраны, – которых тоже подключили двадцать шестого, то есть позавчера. Предполагалось, что к девятому августа они полностью излечатся от чрезмерной воинственности и их можно будет отключить.

Между этими двумя группами шел список из шестидесяти с чем-то фамилий людей, которые прожили всю свою жизнь, вплоть до вчерашнего дня, считаясь вполне нормальными. А со вчерашнего дня четверо врачей принялись за дело. Насколько я понял, одна бригада врачей делала по пять операций в сутки, а вторая – наверное, это были гости из Зоны Канала – по восемь.

Я услышал, что Амелия возится в спальне – наверное, переодевается из того, в чем спала, в свежую одежду. Она вошла в кабинет, на ходу укладывая волосы и разглаживая складки на платье – красно-черном, в мексиканском стиле, которого я никогда раньше не видел.

– А я и не знал, что ты носишь платья.

– Это мне подарил доктор Спенсер. Он купил для жены, но ей оно не подошло.

– Славненькая история. Амелия заглянула мне через плечо.

– Какая прорва народу…

– Они обрабатывают по двенадцать человек вдень, двумя бригадами. Не знаю, когда они успевают спать при таком графике.

– По крайней мере, когда-то же они едят, – Амелия посмотрела на часы. – Далеко отсюда эта столовая?

– Пару минут идти.

– Почему бы тебе не переменить рубашку и не побриться?

– Ради Марти?

– Ради меня, – Амелия погладила меня по плечу. – Черт… Я хочу еще раз позвонить Элли.

Я быстренько поскреб подбородок бритвой и нашел рубашку, которую надевал только один раз.

– Она опять не отвечает, – сказала Амелия из другой комнаты. – На коммутаторе мотеля тоже никто не берет трубку.