За последующие два года произошло много такого, что нам, простым, обычным людям, понять очень трудно. В каком-то смысле создалось почти дарвиновское противоречие – в одной экологической нише вдруг оказалось сразу два разных биологических вида. Собственно, мы были только подвидами – homo sapiens sapiens и homo sapiens pacificans, потому что возможность скрещивания сохранилась. И уже ни у кого не возникало сомнений, что в ходе эволюции pacificans взяли бы над нами, остальными, верх.

Потом нас, «нормальных» людей, которые уже в следующем поколении будут считаться немного неполноценными, начали переселять в изолированные места. И тогда Марти попросил меня стать главным посредником, представлять интересы тех американцев, которые будут жить на Кубе, в Пуэрто-Рико и в Британской Колумбии. Я сперва отказался, но потом все же польстился на это предложение. Во всем мире было только двадцать три «нормальных», которые когда-либо подключались с гуманизированными людьми. Так что мы должны были приобрести очень большую значимость для других «нормальных», которые расселились на Тасмании, в Тайване, Шри-Ланке, Занзибаре и прочих подобных островах.

За эти два года хаоса постепенно установился новый порядок. Он начал обрисовываться уже в тот первый день, когда Клод провел двенадцатилетнюю девочку на базу, чтобы она подключилась напрямую со своими братьями и сестрами в Здании 31.

Время близилось к полудню. Мы с Амелией устали, как собаки, но не хотели, просто не могли спать. А я вообще не собирался больше спать в той комнате, хотя ко мне подходил дневальный и сообщил, что там все «прибрано». Отмыто, отчищено и мусор вынесен – пара мешков с человечиной.

К нам подошла женщина с корзинами, в которых лежали ломти хлеба и сваренные вкрутую яйца. Мы расстелили на ступеньках кусок газеты и перекусили, размазав яйца по хлебу.

Тут подошла еще одна женщина, средних лет, с радостной улыбкой на лице. Я сперва ее не узнал.

– Вы – сержант Класс? Джулиан?

– Buenos dias[20], – поздоровался я.

– Я обязана вам всем, что у меня есть, – проговорила она дрожащим от волнения голосом.

И тут я вспомнил – это лицо и этот голос.

– Мэр Мадеро?

Она кивнула.

– Несколько месяцев назад, когда мы летели на вертолете, вы не дали мне себя убить. Я попала в la Zona и была conectada[21], и вот теперь я жива, и более чем жива. Только благодаря вашему состраданию и внимательности. Все время, пока я изменялась, в эти последние две недели, я надеялась, что вы еще живы и мы когда-нибудь сможем – как вы это называете – «подключиться» вместе, – Мадеро улыбнулась. – Какой у вас забавный язык!