В это время по каменному полу как раз покатился очередной окровавленный болт. И, потянувшись за последним, я решил ответить. Причем, в отличие от лепета Шэвера, в моем тоне не было никакой лести.

– Затем, что в этом городе человеческая жизнь ни Тайлерами, ни их прислужниками не ценится, а законы – то еще дерьмо. Поэтому лучше договариваться тогда, когда на чаше весов будет лежать и ваша жизнь.

– Артур, прошу тебя проявить уважение к госпоже Айланте!.. Она нам ничего плохого не сделала! – испуганно промямлил Шэвер.

– Пусть вернет Тали с Хелой, и она заслужит мое уважение!

– Странно слышать слова про ценность жизни от члена Круга! А вы при убийстве людей тоже пользуетесь какими-нибудь законами? – с какой-то презрительной улыбкой на лице ответила девушка.

– Для вас, может, мои слова и кажутся странными, но такому меня научили родители! А насчет Круга, так это не ко мне. В это сборище меня случайно один раз судьба забросила. Таких преступников в своем мире я ловил и надолго отправлял в тюрьму, чего и вам советую!

– Даже так!

Айланта ухмыльнулась и посмотрела на Шэвера, а тот лишь нервно сглотнул. Тут уже и очнувшийся Бергтел хоть и с трудом, но начал подниматься на ноги.

Девушка посмотрела на него и сделала знак рукой, который мог трактоваться как приказ оставаться на месте. А потом она снова уставилась на меня, и теперь в ее взгляде читалась готовность к переговорам.

– Тогда давай договариваться! Мы с Бергтелом в обмен на жизнь тех девушек!

– Договоримся, но только наверху. И предупреди своего телохранителя, чтобы по дороге ничего не выкинул! – ответил я и взял ее за локоть.

Кто его знает, какие тут есть потайные ходы…

Через полчаса я вместе с Бергтелом ехал в шикарной карете по той самой аллее Верхнего города, по которой нас с Шэвером до этого привезли в замок. А за каретой следовала небольшая кавалькада из десятка всадников.

Барлэец молча сидел прямо напротив меня, не забыв при этом положить ладонь здоровой руки на эфес меча. А наш возница постоянно подгонял лошадей криками и ударами кнута, так что карета тряслась как безумная.

– Стоять! – наконец-то взревел кучер, и лошади громко заржали, испытав боль из-за сильно натянутых поводьев.

Карета еще до конца не остановилась, а Бергтел уже выпрыгнул из нее и побежал к большим воротам тюрьмы. Кстати, мы со стариком с другой стороны здания заходили.

Открыли не сразу: видно, часовой внутри испугался такой напористости в ночное время. Но нас впустили и, забрав у охранника лампу, мы свернули налево и почти сразу же начали подниматься по уже знакомой мне винтовой лестнице.