Сулламора стоял пригвожденный к месту тем, что он находится так близко к месту убийства, даром что убийство заказано им самим. Танз стал наклоняться на одно колено рядом с лежащим на земле Императором.

На форме Императора были небольшие пятнышки крови — там, где вошли пули. И в какое‑то мгновение Сулламоре показалось, что властитель странным образом не пострадал.

Но в следующее мгновение сомнения рассеялись. Император был мертв.

И тогда оказалось, что Тайный Совет нарвался на джокера в императорской колоде.

Имплантированная в тело властителя бомба взорвалась. Сила взрыва была запланирована тысячи лет назад. Сулламора мгновенно погиб. И все гурки. И вся рыдающая толпа. И все в радиусе одной восьмой километра…

При всех взрывах происходят случайные странные вещи, и этот не был исключением. Неделей позже сотрудник патологоанатомической лаборатории нашел лицо Чаппеля. Да‑да, только лицо. Причем без единого пятна или ссадины.

Лицо Чаппеля улыбалось.

Глава 58

Глава 58

Махони прижал большой палец к сенсору, который считывал отпечатки, и створка двери в личный кабинет Вечного Императора с легким шипением отошла в сторону.

Махони заколебался — входить ли? Вероятно, это последняя возможность. Этот сенсор пропускал и прежде всего нескольких человек — и в ближайшие час‑два Махони будет оставаться тем, кому доступ сюда позволен.

Но затем память аппарата будет изменена, старый список людей с допуском заменят новым. И нет ни малейшей надежды на то, что его имя попадет в этот новый список. В этом Махони был столь же уверен, как и в том, что происходит что‑то не то. Эта уверенность появилась у него уже тогда, когда он бросил горсть земли на гроб Вечного Императора и отступил, давая возможность другим также отдать погибшему последние почести.

Пять оставшихся в живых членов императорского Тайного Совета стояли чуть в стороне от небольшой группы высших сановников, допущенных на похороны. Рядом высились розовые кусты, спешно посаженные садовниками во исполнение последней воли Императора касательно его погребения.

Однако на каждом кусте был только один распустившийся цветок. И заметив эту особенность кустов, Махони вдруг осознал присутствие Совета Пяти.

Они стояли сплоченной группой, поодаль от остальных, как будто боялись смешаться с толпой. Они не говорили между собой, у них были замкнутые, суровые лица. Такое впечатление, как будто они ощущают чувство какой‑то вины, подумалось Махони. Потом он отмел эти мысли, как свойственный ему наивный романтизм.

Однако этот визуальный образ запал ему в голову, и он вспомнил о тех пятерых, что держались особняком, когда узнал из вечерних новостей, что созвана экстренная сессия Парламента.