Но как, почему, с чьей подачи? Или он прав — психоразведка? Подстраховочная кампания СС? Скорее всего, так оно и есть: «печать зла» действует на все объекты, попавшие в поле зрения заклятия, наложенного на объект опеки. Поскольку объектом опеки в данном случае является Никита Сухов, это означает, что все его друзья, родные, знакомые находятся в «круге устойчивого интереса» «печати». То есть всем им грозит опасность. И Ксении тоже…

— Набил тут стекла, — сказал с осуждением Такэда и сам же себе ответил:

— Гомон кудасай.[10]

В дверь позвонили. Тоява оценивающе глянул на нунчаки, кивнул, успокаиваясь. Внедрения готовятся заранее, вряд ли два спланированы сразу одно за другим.

За дверью стоял Сухов с заклеенной пластырем физиономией.

— Ты что, тренировался? — поинтересовался танцор, глядя на то, что минуту назад было зеркалом. Взгляд Никиты скользнул по нунчакам, потом по лицу хозяина. — Что случилось, Оямович? У тебя вид, будто ты ждал налоговую инспекцию.

— Собираюсь на работу, — буркнул Такэда, отступив в прихожую. То, что произошло, называлось внедрением, но Сухову знать это пока не нужно. Если СС вцепилась, уйти от следующего «появления души» у мертвых предметов будет труднее. Как правило, никто не ждет никаких каверз от знакомых с детства вещей…

— Не обращай внимания, — добавил Толя. — Я случайно зацепил нунчаками зеркало. Сейчас умоюсь, и ты отвезешь меня в институт.

— Отвезу… а откуда ты знаешь, что я на машине?

— Бензином воняешь.

Такэда ушел умываться, а Никита, сказав ему в спину: «Да?» — прошел в комнату с компьютером, разглядывая груду зеркального стекла на полу. Один из осколков мерцал голубовато-льдистым светом и выглядел угрожающе живым, но, пока танцор протирал глаза, свет исчез, осколок выпал из общей кучи и рассыпался в пыль.

«Показалось», — подумал Никита, озираясь.

Гостиная Такэды недвусмысленно говорила о национальности владельца квартиры: циновки-татами на полу; холодное оружие вместо традиционных кукол на всех полках, шкафах, телевизоре, компьютере, на столе и на стенах; эстампы с видами Фудзи и поединками самураев; цветы вдоль стен в специальных длинных ящичках. И множество книжных полок, повешенных на стенах таким образом, чтобы создавались традиционные японские токонома — ниши, в которых также лежали ножи, этикеты и кинжалы. В глубине одной из ниш висел свиток с японскими иероглифами — какэмоно.

Все это Никита знал давно и тем не менее, попадая в дом Такэды, не мог не любоваться его убранством, своеобразной эстетикой и чистотой.

— Я есть хочу, — заявил он подошедшему сзади Толе. — И пить. И музыку послушать, твою любимую — с шумом ветра. У тебя найдется что перекусить?