– Убили?

– Ну-у-у…

– Не понял?.. – Нож мягко скользнул в руку, приятно холодя кожу.

– Да! – почти выкрикнул бандит. – Убили!

– И только?

– Да иди ты! Сам что, никогда не пускал в расход?

– Пускал… – Я запрокинул подбородок бандита, глянул в глаза. – Как сейчас.

Клинок вошел точно между ребер, пробивая сердечную мышцу. Боевик дернул корпусом, крупное тело рвануло вперед, напряглось, словно желая сбросить внезапную тяжесть, проникшую в грудь.

Это надо почувствовать, слов не хватит описать. Через клинок как бы передается последний вздох, последнее движение умирающего. Чувствуешь его тяжесть, его силу. Ловишь тускнеющий взгляд, уже оттуда, из невообразимой дали небытия. Новички обычно отпускают рукоятку – слишком непривычно ощущать уход жизни. Тогда тело может дернуться еще раз, ловя лишнее мгновение бытия.

Он сильно вздрогнул, сердце встало, разорванное пополам, давление в сосудах упало, и кровь замерла. Ей больше некуда спешить.

Когда я подошел к машинам, девчонка уже пришла в себя. Аверьян усадил ее в «маног» и, бережно придерживая за плечи, поил из бутылки. Девчонка крупно дрожала, испуганно водила глазами по фигурам беглецов и машинально пила. Вода стекала по подбородку, заливая остатки майки.

– Пора, – сказал я Валеиру. – Трупы на стадионе обнаружили, нас ищут. Надо спешить.

– А что с тем боевиком?

– Он спит.

– Спит? – не понял Вячеслав.

Валеир кивнул, глянул на трофейные часы.

– Час ночи. До рассвета неполных три часа. Если не успеем выйти из города, нас найдут.

– Давайте в машину. Девчонку к себе и дуйте отсюда. У завала свернете направо, дальше железнодорожный переезд. Это в принципе конец города, за ним уже поле и деревня. Встретите патруль или пост – помигайте фарами. Бандиты могут запросить по радиостанции. – Я протянул ему аппарат. – Прошипи что-нибудь, сымитируй неисправность. Как сблизитесь, бейте изо всех стволов – и ходу. Иначе никак, если они почуют неладное – откроют огонь первыми и вызовут помощь.

– Погоди, а ты?

– Я загляну в одно место. Потом догоню вас.