– Да.

Здорово. С непривычки язык сломать можно.

– Сколько вас приехало сюда? Сколько приехало в поселок?

Приходится спрашивать по два раза и при этом орать. Барабанные перепонки повредил, что ли?.. Впрочем, нет. Это она демонстрирует несгибаемость воли. Или презрение.

Зря, милая. С бабами отродясь не воевал, пальцем никогда не трогал. Но тебя, гарпия дорогая, я на куски разрежу. Несмотря на всю твою красоту и беспомощный вид. Помню, как ты мне своей железкой в грудь метила. И знаю, как вы поступаете с теми, кто оказывает сопротивление.

– Сколько вас? – Я продемонстрировал нож и поднес его к глазу. – Вырежу ко всем чертям!

Последнее слово она не поняла, зато остальные даже очень. Дернулась раз, другой. Закусила губу и побледнела. Ладно, раз так…

Острие ножа коснулось кожи у края глаза, пошло вниз, проводя ровную красную черту. Еще дальше…

Девчонка заорала. Да так, что пришлось зажимать ей рот. Из глаз полились слезы.

– Будешь говорить?

Кивок. То-то…

– Сколько вас?

– Десять. Восемь высадились, две на катере.

– Где остальные?

– Команда в поселке, загонщики на флангах.

Даже загонщики! Нашли зверей, епона мать! Ярость совершенно неожиданно и вовсе не вовремя заволокла мозг. В зверье определили, сучки инопланетные!

– Как держите связь? Время сеанса? Твой позывной? Порядок действий при молчании?

Ее глаза распахнулась еще шире, хотя это было невозможно. Девочка вдруг поняла, что мы – не местные рыбаки. И не воины герцога.

В этот момент с той стороны, где проводил допрос Антон, раздался жуткий женский визг. Полный ужаса и боли.

Оэртида резко встрепенулась, повернула голову и замерла. Узнала голос подруги. Потом со страхом взглянула на меня. И побледнела. С губ слетел едва слышный стон…