– Амаге понравился ваш коллега, – сообщил я. – Она зовет его к себе в орду. У нее там красивые девочки.
Ведущий закашлялся.
– У вас очень непосредственные друзья, – с трудом сдерживая смех, сказала женщина-ведущая. – Удачи вам!
Наше изображение мигнуло и пропало.
– Зачем ты влез? – повернулся я к сербу.
– Пятнадцать лет мечтал это сказать! – хмыкнул Бранко.
– Нас сочтут террористами!
– Разберутся! – пожал плечами серб.
Перепалку прервал появившийся Олег. По лицу его я понял: началось! Оставив женщин в операторской, мы поднялись в башенку. Я выглянул в окно. Несмотря на еще не поздний час, площадь выглядела пустынной. Ни автомобилей, ни людей. Лишь в глубине улиц наблюдалось какое-то шевеление.
– Они появились минут десять назад, – сообщил Олег. – С оружием, в брониках и касках. Перекрыли выходы на площадь, всех прогнали. Я видел бронеавтомобиль с пулеметом. Похоже, спецназ. Я поймал их частоту. Послушай!
Он протянул мне рацию. Сквозь шипение помех прорывались отчетливые слова. Говорили по-турецки, но военные команды, они и в Турции военные.
– Приведи мальчика! – велел я Бранко.
Серб убежал и вернулся с Мустафой. Подросток смотрел на нас испуганно. Я взял у Олега рацию, нажал тангенту и заговорил по-английски:
– Внимание, внимание! Говорит вилла FAGG! Хочу говорить с командиром подразделения, окружившего площадь. Ваши непродуманные действия могут привести к смерти граждан Турции…
Я повторил это дважды и отпустил тангенту.
– Думаешь, ответят? – скривился серб. – Они тут все куплены. Зачем им заложники? Их убьют, как и нас. FAGG не нужны свидетели.
Словно опровергая его слова, в динамике рации раздался недовольный голос:
– Чего тебе нужно, гяур! Я не разговариваю с террористами.
По-английски мой невидимый собеседник говорил чисто. После бесед с Купчиным я полез в Интернет, где мы прочли все, что нашли про турецкий спецназ. Владение иностранными языками – непременное условие желающих в нем служить.
– С чего ты взял, что мы террористы? – спросил я. – Я, к примеру, доктор. Мой друг Брайко – учитель, Олег – автомеханик. Мы никого не убивали.