Выстрел.

Хорошая скорострельность – за минуту десять снарядов выплёвывает. И похоже, что действительно лупит минами. От гаубицы такого калибра нужно ждать мощного грохота, а тут скорее просто очень громкий хлопок…

Воздух начинает почти что вибрировать. Всё вокруг начинает почти что вибрировать. Эта всепроникающая дрожь пробирает до самой сердцевины костей и заставляет колебаться мозг…

А затем с оглушительным грохотом налетает буря. Вибрация становится звуком, звук становится низким утробным гулом на фоне рёва песчаного шторма, а гул превращается в странную симфонию стихии.

Кажется, будто местный диджей получил доступ к запредельному оборудованию, способному накрыть музыкой целый город и сменил свои вкусы с рок-музыки на классику. Не Моцарт или Вивальди – скорее Верди и его «Dies Irae».

Песчаная буря грохочет этой музыкой. Хохочет этой музыкой, рыдает этой музыкой…

«О, День гнева! День гнева! День гнева…»

Мы с Юраем идём вместе с фронтом бури вперёд – от укрытия к укрытию.

Куфия и камуфляж – не скафандр высшей защиты. Песок, как стая мелких противных насекомых, всё равно добирается до человеческого тела. Обжигает и проходится, будто бы наждачной бумагой по коже.

Тяжело дышать – горячий воздух обжигает нос и гортань, духота почти нестерпима. Хорошо ещё пота почти нет – тело за долгие месяцы в этих собачьих условиях научилось экономить драгоценную влагу.

Грохот бури выбивает басовитый ритм, ударяющий в унисон со стуком сердца.

И неожиданно становится спокойно и хорошо. Даже весело. Мозги сковывает приятной прохладной кристальной чёткости происходящего вокруг. Тело становится лёгким и одновременно сильным. Враги? Где-то впереди враги? Ну что ж – тем хуже для них…

Так легко. Так просто. Так здорово!

Никаких сомнений. Никаких посторонних мыслей. Их долой, им не место на охоте! Буря уже не кажется слепой и жестокой стихией – это кажется почти смешным, когда ты сам становишься частью этой бури, частью этой стихии.

Буря отнимает человеческие жизни. Мы отнимаем человеческие жизни. Мы и есть буря? Буря и есть мы?

Тяжёлая симфония гремит в ушах почти наяву.

Соскальзываю с обломанного бетонного козырька. До земли – пара метров, короткий полёт, мгновенное ощущение пустоты внутри, и песок упруго толкает в подошвы ботинок.

Самоходка «стражей» должна быть где-то совсем рядом… Мало ощущать себя частью песчаного шторма, где песчинка видит лишь немного пространства вокруг себя и не более. Взгляда на две тысячи ярдов, пронзающего круговерть песка, металл и бетон, так не достичь.

Бронемашина появляется из жёлто-багровой мглы совершенно неожиданно. Двое солдат натягивают на ствол орудия чехол.