Никогда раньше о таком дерьме даже не слышал, а теперь знаю почти всё. Поражает костные ткани нижних конечностей и таза. Тот же рак, только основа развивается не из эпителиальных тканей внутренний органов, а из тканей соединительных. Крайне велик риск заболевания в молодом возрасте. У детей протекает намного быстрее и тяжелее, самый рискованный период – 10-15 лет…

– Хорошо, тогда я загляну к Юле.

– Она спит. – Курц неожиданно замялся. – И, Алекс… Твоя сестра случайно не говорила тебе ни о какой своей подруге?

– Из её подруг я знаю только Иви…

– Нет, эту егозу я тоже знаю. А это девушка лет шестнадцати, красивая, длинные чёрные волосы, красные глаза…

– Что, простите?.. Может, это кто-то из больных или…

– Нет, я всех проверил – никого подходящего под описания у нас нет, – покачал головой врач. – Красные глаза, платье цвета крови… Хотя Юлия и сказала, что познакомилась с ней, когда она стояла около её кровати и смотрела на неё…

– Доктор Курц, если кто-то неизвестный заходит по ночам к моей сестре, то вам лучше бы с этим разобраться, – резковато бросил я, заходя в палату.

Сестра спала. Тревожно, неспокойно. По её лицу то и дело пробегали гримасы боли, и она начинала тихонько бормотать.

– Нет… Алекса, нет… Пожалуйста, прости… Не слушай его… Прости… Не слушай его…

Я присел около кровати и взял сестрёнку за руку, девочка тотчас же вынырнула из зыбкой полуяви-полусна и взглянула на меня.

– Ну, как ты тут, Юльчонок? Как себя чувствуешь?

– Я в порядке, – бледно улыбнулась она. – Мне уже совсем-совсем не больно…

Я знал, что она врёт.

А какой главный признак саркомы Юинга, да и любой саркомы?

Боль.

Постоянная и почти незаглушаемая лекарствами. Если бы двенадцатилетней девочке вообще можно было давать сильнодействующее обезболивающее… Поэтому ей приходится всё это терпеть.

Миф о крутости американской медицины разрушился сразу – докторы Хаусы явно практиковали в каком-то другом мире, но не в нашем. Уровень больниц – ничуть не лучше российских, вот только в российских не нужно выкладывать за лечение не просто тортики и коньяк, а сотни тысяч долларов.

Игорь, который уже было собирался разорвать контракт с SCE и вернуться в Россию, вынужден был остаться и работать дальше на АЭС. Пришлось найти работу и матери, да и я сам хоть какую-то работу нашёл – через Мартина устроился в местный автосервис.

Но денег всё равно не хватало…