– Впусти его, – кричит с кухни Антонина.

– Я уже вошёл, – тихо говорит Горохов, присаживаясь возле трупа и обшаривая его карманы, пока никто его не видит.

Он уже понял, что удача сегодня его не побалует. Геодезист рассчитывал, что у входа он возьмёт какое-нибудь стоящее оружие. Он не рассчитывал, конечно, на «Шквал» или на армейскую винтовку, это было бы слишком большим везением. Но и на убогую, старую двустволку, на которой воронение на стволах стёрто добела, он тоже не рассчитывал. В кармане мертвеца он нашёл всего два патрона к ней! Да, это никак не тянуло на удачу. Но теперь уже нельзя было останавливаться. Он быстро вытирает тесак, прячет его в ножны, берёт ружьё, проверяет, есть ли в нём патроны, заодно замки и работу курков. Ну, вроде, пружины свежие.

Входит из прихожей на кухню.

Там Антонина, повара и та самая официантка, что вчера дерзила ему. Очень кстати. Антонина идёт к нему:

– Ну, а саранча-то где твоя? И ты кто такой?

Горохов не снял ни очков, ни маски, она не узнаёт его в новом виде. А он на неё внимания не обращает.

«Официантка тут кстати».

На столе, на который облокотилась задом хамоватая баба, стоит поднос с тарелкой, не говоря ни слова, Горохов проходит мимо Антонины, берёт поднос со стола и даёт его официантке:

– Бери.

– Чего? Ты чего тут командуешь? – Сразу завелась баба, отталкивая поднос.

Горохов кладёт ружьё на стол, снова протягивает ей поднос, а левой рукой хватает её за шею, чуть ниже затылка. Без всякого милосердия сдавливает ей шею двумя пальцами:

–Бери, я сказал.

– А-а… Ой, да ты чего так. – Орёт официантка, но поднос берёт.

Повар с волосатыми плечами смотрит на него, сжимает широкий нож для рубки саранчи, Антонина тоже смотрит на него вместе со всеми людьми на кухне.

Геодезист продолжает крепко держать официантку за шею левой рукой, так что она всё время поскуливает, правой же поднимает со стола ружье, многозначительно показав его всем присутствующим.

– Мужичок, – вкрадчиво говорит Антонина, – а ты хоть знаешь, в каком месте ты находишься?

Горохов ей не отвечает, даже не глядит в её сторону. Он, толкая официантку пред собой, идёт к выходу в зал.

– Ой, чего ты, – поскуливает официантка, которую Горохов всё ещё крепко держит за шею, – чего ты?

Горохов чуть пригнулся, спрятался за официантку, двустволку он несёт в правой руке, опустив стволы вниз. Когда они со скулящей бабой были уже на пороге зала, золотозубый бармен, что стоял за стойкой, едва взглянул в их сторону.