– Нет, – нехотя признал раввин.
– Ну, значит, я единственный за сто с лишним лет, – улыбнулся Маркус. – Даже больше. Для Мозеса врата открылись всего один раз, а я их открыл два раза: когда туда шел и когда обратно.
– Ты молодого Мозеса искал? – спросил Шулем, который хоть и был тем еще типом, но дураком все-таки не был. Связал концы с концами. Сообразил.
– Я его нашел, – кивнул Маркус, не без удовольствия наблюдая за тем, как корежит его собеседника. – Но искал я не его. Я искал кого-нибудь из потомков Давида Дефриза, брата Мозеса. Ну и еще Моше просил меня найти и принести кое-какие бумаги Мозеса. Их я тоже нашел и доставил. Целых два ящика книг и бумаг.
– Так вот откуда… – Шулем фразу не завершил, потому, вероятно, что наконец понял – Маркус не врет.
– Это не все, – сказал Маркус, который не хотел, чтобы сохранились хотя бы какие-нибудь недоговоренности, оставляющие место сомнениям. – Это не все. Я тебе, Шулем, сейчас еще кое-что скажу. Уж об этом ни Гиди, ни Ора знать никак не могли. Я не уверен даже, знаешь ли об этом ты сам.
– О чем?
– О том, как «эвен» влияет на своего «избранного».
– Знаю, – хмуро ответил Шулем, который уже наверняка догадался, что услышит теперь.
– Ну и слава богу! – улыбнулся довольный Маркус. – Знаешь – значит, поймешь. Я этот «магендовид» носил всего ничего, пять месяцев с небольшим, но на мне потом лет десять все заживало как на собаке.
И тут он споткнулся. Вот вроде бы только что говорил совершенно спокойно, а тут… Его как кипятком обдало, и сердце сжало мгновенным спазмом. А в ушах зазвучал хрипловатый грудной голос Зденки…