Но подходящее слово никак не приходило в голову, сколько ни ищи. «Трудно»? Нет, это всей сути не передаст. Может, «тревожно»? Или «тоскливо»?
Нет. Он… он был
Тиранда с Малфурионом бежали в Нордрассил, и все послания Андуина к ним остались без ответа. Сегодня утром гонец принес последнее назад даже не распечатанным. Выглядел он потрясенным, но был потрясен еще сильнее, когда Андуин твердо велел ему возвращаться в Нордрассил и попробовать снова. И как бы король ни утешал себя, как бы ни твердил самому себе, что рознь меж людьми и ночными эльфами – дело временное, поправимое, само существование этой розни удручало так, что словами не описать. Людям и эльфам следовало объединиться, твердо держаться друг друга, однако и гнев их Андуин вполне понимал. Если б подвластный ему Штормград сгорел дотла, пожалуй, ему тоже нелегко было бы простить такое… а может, и вовсе бы не удалось.
Вдруг к западу от фермы Сальдена взвились к небесам клубы дыма. Сопутствовавший им грохот несложно было бы спутать с раскатом грома, если б за ним не последовал явственный треск досок и крики людей.
– Что это? – пробормотал себе под нос Андуин, направляя коня в сторону дыма и переполоха.
Шоу, крякнув, помчался за ним.
– Берегись, – предостерег старый разведчик. – Там может оказаться засада.
– Здесь ведь моя земля, мои подданные…
– И это ничего не меняет.
Но Андуин отчетливо слышал боль в доносившихся из амбара криках и стоять, опустив руки, когда страдает один из его подданных, просто не мог. Впереди, за оградой, простиралось открытое поле с множеством стогов сена в человеческий рост высотой. Из-под конских копыт брызнули в стороны перепуганные куры. Отыскав брешь в ограде, Андуин с Шоу спешились, накинули поводья на острые колья и двинулись дальше пешком.
– Что там могло взорваться? Надеюсь, никто не пострадал…
Андуин ускорил шаг. Крики зазвучали отчетливее, гневные голоса становились все многочисленнее, переменившийся ветер дунул навстречу, окутав их с Шоу удушливым дымом.
Отмахнувшись от дыма, Андуин сощурился, пригляделся к просевшей, провалившейся внутрь кровле амбара и троим спорщикам, увлеченным перепалкой. Один из них, самый рослый, был одет в какие-то отрепья, немытые волосы слиплись от грязи, в бороде застряла солома пополам со щепками – очевидно, следы недавнего взрыва. Двое других выглядели обычными крестьянами: домотканая одежда в заплатах и стеблях скошенных трав, лица обветрены от каждодневной работы в поле.
– Яго, несчастный ты недоумок, я же позволил тебе пожить – пожить! – у меня в амбаре, а не устраивать там дурацкие эксперименты!