Пока, конечно же, что-то шло не так.

Массивный корпус «Кила Си'ях» был усыпан кодерами, словно дно старого морского корабля — наростами. Каждый подключался к статическому порту, получая прямой доступ к хранилищам корабля с максимальной безопасностью. Оливер дал команду своему инструметрону ввести последнюю дозу стимуляторов. Кровь зашумела в расширившихся и расслабившихся венах. Он забыл о звёздном отражении, настоящем мясе и настоящем джине, о зелёных полях, подготовленных к посеву культур. Технический специалист второго класса Оливер Барт потянулся к обшивке правого борта кварианского ковчега, словно желая крепко обнять. Руки прошлись по блестящей пластали, и он активировал гравитационные сгибатели на рабочем костюме, а после поднял себя вверх с отработанной, почти акробатической грацией. Спокойный искусственный голос в наушниках приступил к отчёту.

— Сгибатели рук: заблокировано. Сгибатели ступней: заблокировано. Сгибатели коленей: заблокировано и подготовлено. Вы допущены к выходу в открытый космос, специалист Барт.

Каждый контакт защёлкнулся на своё место со знакомым удовлетворяющим звуком вытягиваемого воздуха.

— Спасибо, Хелена, — со смешком сказал он.

Хелену не волновало, как её называют. Она не была полноценным ВИ. Она даже не «она». Разума не больше, чем у сковородки, у его Хелены. Но этот неторопливый, равнодушный, случайным образом сгенерированный голос был его единственным другом в этих долгих путешествиях, а своего друга ты не игнорируешь только потому, что он всего лишь инструметрон.

Оливеру повезло работать здесь, и он это понимал. Инициатива платила больше, чем кто-либо, чем Альянс, и, самое важное, платила своевременно. Он нуждался в этом. Нуждался в деньгах так же, как и в надёжности. Оливер бросил взгляд вниз, где тусклые звёзды отражались на глянцевой поверхности Хелены. Одна из этих звёзд — Сарабарик, и где-то рядом с ней станция «Омега», а где-то на этой «Омеге» — азари по имени Ария Т'Лоак, которой Оливер отправлял каждый кредит, полученный сверх необходимого для выживания минимума. Он вздрогнул. Ему вспомнились её ледяные голубые глаза. Её ледяная голубая улыбка. Чувства, выразившиеся на лице отца, когда Ария сказала ему, что продала его единственного сына в качестве вахтовой рабочей силы на базу, расположенную в пределах Колыбели Сигурда. В этом не было ничего особенного или уникального. Тысячи беженцев с атакованного Иден Прайма (и Новерии, и Вермайра, и так далее и тому подобное) заканчивали своё бегство точно так же: потерянными, сломленными, купленными и проданными. Единственная особенность Оливера Барта заключалась в том, что он работал на справедливого и доброго элкора Ламма, который позволял своим работникам выкупать свободу, если — или когда — это будет им по карману. Оливер не думал, что хоть кто-то пытался поймать Ламма на слове. Работники спускали свой скудный заработок на батарианское вино, девушек или квазар, самые отчаянные — на красный песок. Но не Оливер. Он копил, скаредничал и голодал. Он не смотрел на девушек, даже если порой они сами смотрели на него, даже если ему самому хотелось посмотреть. Он пил воду. В бар заходил, только когда Ламм отправлял его починить подглючивающие игровые автоматы по квазару, позволяющие выигрывать слишком часто. И Оливер поднаторел в накоплении, скаредности и голодовке. У него был настоящий талант к этому, такой же, как и к устранению ошибок в кодах космических кораблей. И когда Ламм пробил на кассе его свободу, Оливер расплатился и забрал чек.