Отпустив портьеру, она повернулась лицом к комнате и обнаружила, что Огарок рассматривает ее, задумчиво хмурясь, словно головоломку, к которой никак не мог подобрать ключ.
– Ну, чего уставился? – рявкнула Вик.
– Прости… – Он съежился, словно щенок, которому дали пинка. – У тебя было такое лицо…
– Идиотское?
– Нет, просто… другое.
– Не забывай, что внутри я та же самая. Та женщина, которая держит в заложницах твою сестру.
– Такое вряд ли забудешь, да? – огрызнулся парень, давая выход угрюмому, бессильному гневу.
Даже это напомнило ей о брате. Такое выражение у него обычно появлялось, когда он говорил, что они должны помогать другим, а она говорила, что прежде всего они должны позаботиться о себе. Вид уязвленной добродетели.
– Зачем ты вообще здесь? – вызывающе спросил Огарок.
– Ты знаешь зачем. Союз слаб, его враги повсюду. Если мы не сможем удержать того, что уже имеем…
– Нет, я спрашиваю, почему тебя вообще волнует все это дерьмо? Они же послали тебя в лагеря, нет? На твоем месте я бы только смеялся, глядя, как гребаный Союз идет ко дну!
Ее губы искривились, готовые выплюнуть ответ: потому что она в долгу перед его преосвященством. Потому что шантаж и предательство – единственные профессии, в которых ей удалось преуспеть. Потому что надо держаться вместе с победителями. У нее было наготове полдюжины ответов! Просто ни один из них не стоил и ломаного гроша. Правда же была в том, что она действительно могла сделать все что угодно – хоть сбежать в Дальние Территории, как они всегда шутили с Сибальтом, – но в тот момент, когда его преосвященство произнес слово «Вестпорт», она тут же побежала собирать вещи.
Вик все еще стояла с полуоткрытым ртом, не издавая ни звука, когда дверь распахнулась и вошел Ройзимих.
Старейшина не уделил своей внешности такого внимания, как она. На нем был подпоясанный халат – и, совершенно очевидно, ничего больше. Халат был небрежно распахнут, открывая на обозрение волосатую грудь и кусок волосатого брюха.
– Простите, что заставил ждать! – гаркнул он с порога, вовсе не выглядя виноватым.
Вик выдавила на лицо улыбку:
– Нет нужды извиняться. Я знаю, что вы занятой человек…
– Вот именно, я был занят. Я трахался!
Потребовалось усилие, чтобы улыбка не сползла.