– Зачем? – удивилась девушка. – Тут энергии нет вообще! Разве сюда кто-то будет возвращаться?

– Всякое бывает, – прорычал капитан и включил рацию: – Овечкин! Места подготовили?

– Да! – последовал возбуждённый ответ. – Но сидеть придётся друг на друге! Ты можешь взять Давида в кабину? К себе на колени?

– В случае чего мне выскакивать придётся, – с сомнением ответил капитан. – И пули в лобовое полетят в первую очередь, если что-то не так. Лучше взять кого-нибудь другого. Только чтобы места много не занимал, там всего одно пассажирское сиденье. Посмотрим, кто из женщин покомпактнее.

Уточнение про пули в лобовое стекло привело всех в замешательство, и оказаться в кабине никто не захотел. Пока все помогали друг другу надеть скафандры, Ингеборга с Диларой снарядили Давида, и мать с ребёнком покинула бункер первой. Остальные пациентки изложили свое общее мнение, что молодые девушки стройнее всех и меньше весят, поэтому в кабине должна ехать какая-то из них. При этом все смотрели на Кристину со Светланой, так как они были заметно ниже Ингеборги. У Светланы едва не началась истерика, когда Кристина заявила, что полнее её в бёдрах и потому весит больше, а значит, в кабину ей нельзя. Взвинченная психика Светланы мгновенно нарисовала ей картину жуткой смерти, и Ингеборге пришлось вмешаться.

– Я поеду в кабине! – Она подхватила Светлану за плечи и встряхнула, останавливая поток причитаний. – Я пятьдесят семь килограмм вешу, это меньше всех! Надеюсь, что никому колени не отдавлю! Пора выходить, у нас мало времени!

Услышав это, Светлана сумела взять себя в руки, и Ингеборга передала её Кристине. Все вышли в тамбур, Ингеборга задраила бункер, потом открыла шлюз, и пятеро женщин едва уместились за его внешним люком. По ведущей к среднему люку лестнице можно было подняться только по одному, и несколько минут Ингеборга ждала, пока все доберутся до выхода. Последняя из женщин скрылась за дверью среднего люка, и девушка взялась за кремальеру нижнего, убеждаясь, что бункер надёжно заперт. Как всё странно случилось в её жизни… Пока она была ребёнком, то никогда не думала, что у других детей нет собственного бункера, в котором можно так увлекательно играть с мамой и папой. Когда она была подростком, никогда не думала, что этот бункер может стать для неё больше, чем игрушкой. Когда бункер спас её от смерти, она не думала, что будет покидать его вот так, при свете нашлемного фонаря, прорезающего кромешную тьму, торопливо и испуганно, оставляя всё в беспорядке и надеясь на что-то лучшее, но непонятно, какое именно…