Исайя замолчал. Рассказ давался ему с трудом.

– Где-то спустя месяц я испугался, что ты… что ты умерла. От голода. От холода. От всего вместе. Из-за этого мне часто снились кошмары, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что ждало меня днем. Я и не заметил, как привязался к тебе, вернее, к девочке из моих мыслей. Я велел себе не вешать нос и дальше ждать тебя, ведь, несмотря на свою болезненную худощавость, ты казалась сильной. Ты не могла умереть. Не могла – и точка. Так продолжалось еще пару месяцев, но мои поиски были тщетны. А потом родители сообщили, что мы покидаем Астрос. Я был в ужасе. Как я теперь найду тебя? Но выбирать не приходилось, и за день перед отъездом я решил кое-что сделать… Собрав несколько пайков, я припрятал их по разным закоулкам и дворам, где, как я полагал, ты могла бы проходить. Я мог лишь надеяться, что вы с братом найдете хоть один из них. Позже, когда мои родители погибли, я часто вспоминал о тебе. Мне было интересно, как ты и что делаешь… Да, это глупо, ведь я даже имени твоего не знал, но эти мысли спасали меня от одиночества.

Исайя вынул руки из карманов пальто и посмотрел на них. Одну ладонь он повернул ребром, а пальцами второй прикоснулся к бледному шраму.

– Еще одна детская глупость: я считал, что он связывает меня с тобой. Что, если я буду мысленно разговаривать с тобой, ты непременно услышишь. Услышишь, но не ответишь, ведь у тебя нет такого же шрама. Я рассказывал тебе обо всем, что происходило, и, веришь или нет, ни разу не пожалел, что связь односторонняя. Просто представлял тебя рядом, и этого было достаточно.

Связь односторонняя. Эти слова больно резанули Адель. Связь односторонняя. Точно так же, как и между их сущностями Инкарнатов.

– Почему… – она кашлянула, в горле стоял ком. Пока Исайя говорил, Адель, кажется, вообще не дышала. Легкие жгло. – Почему ты не хотел рассказывать об этом?

В глазах Исайи читались спокойная решимость, сожаление и грусть.

– Это прошлое.

– И все же.

– Я не хотел тревожить тебе или пугать. А еще ты бы непременно посчитала, что теперь чем-то мне обязана. А это не так, будь добра, заруби себе на носу.

Адель сделала шаг в его сторону.

– Что-то ты не больно был рад встретить меня в том проулке, – сказала она.

– Что? – Он посмотрел на нее так, словно увидел впервые. Несколько секунд тишины – а затем Исайя расхохотался. У него был приятный глубокий смех. – Не больно рад встретить? – переспросил он. – Да я был в ужасе, когда понял, что ты – моя девочка-тростинка… Жива, здорова, шастаешь ночью в Тишине, да еще и не прочь полюбезничать с Рафаэлем!