Исайя поднялся с кресла.
– Должен быть другой способ.
– Боюсь, его нет, Ваше Величество, – ответила чародейка.
Подавив желание взвыть, Адель спросила:
– Что случится, если я не пойму, кто правит ковеном, и займу место другой ведьмы?
– Главная заставит вас горько сожалеть о содеянном. – Авери тяжело сглотнула, явно что-то вспомнив. – Она не знает милосердия.
Адель повернулась к Исайе. В его пронзительных голубых глазах читались немой вопрос и мольба.
– Тики Ра, Гнилость, Драгомир, ведьмы… – прошептала она. – Чувствую себя пешкой сразу в четырех разных партиях.
– Адель…
– Если я не избавлюсь от Гнилости, все погибнет. Если не остановлю Луку, он будет править оставшимися Инкарнатами, Пожирателями и Тишиной на разрушенной планете. Если не свяжу собственную жизнь с ведьмами, они обрушат свой гнев на оставшихся людей… Кроме того, без их магии мне не вернуть королевство к жизни – я могу погубить то немногое, что, возможно, удастся спасти.
– Ты не должна…
– А что мне делать?
Исайя как-то странно посмотрел на нее.
– Как так вышло, что мир держится на твоих хрупких плечах?
– Не представляю.
– Просто обопрись на меня, если закончились силы и нужно передохнуть. – Повторив ее слова, он протянул руку, и Адель готова была разрыдаться. – Я буду рядом.
– Ты поможешь мне найти ее?
– Да. – Он вымученно улыбнулся. – Если ты
Шмыгая носом, Адель не спешила отвечать. Конечно, она не готова! Вселенная, да она бы отдала все, что у нее есть, только бы стать человеком и больше не иметь ничего общего с Инкарнатами, магией и проклятыми волшебниками. Почему эту чертову кашу, которую заварили тысячу лет назад, должна расхлебывать именно она? Что за личное проклятие?