Моля Вселенную помочь ему, Исайя отряхнул руки. Подняться удалось только со второго раза. Голова казалась неестественно тяжелой, а в ушах стоял такой шум, что он почти не слышал визга Азы. Кое-как доковыляв до ведьмы, он схватил ее за украшенное браслетом запястье и потянул.
– Нет! Не делай этого! – взвизгнула чародейка. – Оставь… Оставь меня!
Серебристый дракон вцепился в руку мертвой хваткой и, если Адель не смогла его снять, придется сорвать силой.
– Прости, – просипел Исайя. Он уже едва соображал и лишь чудом держался на ногах.
Чародейка начала выкрикивать что-то на незнакомом языке – должно быть, заклинание, с последствиями которого Исайя не имел ни малейшего желания столкнуться.
Стараясь не думать о том, что причиняет боль Адель, Исайя рванул браслет. Украшение осталось на месте, но когти дракона в кровь разодрали ей кожу. Понимая, что единственный способ избавиться от браслета – сорвать его, он снова ухватился за холодный металл и потянул. С каждым новым рывком крик Азы становился все громче, а магия, мучившая Исайю, – слабее. Наконец украшение соскользнуло с изуродованной глубокими ранами руки Адель и со звоном упало на залитый кровью пол.
– Прости, – глухо повторил Исайя, обращаясь к Адель. Ее тело обмякло и безвольно повисло в паутине из лоз и корней. Он хотел прикоснуться к ней, но в последний момент передумал. – Но ты не должна этого делать…
Подняв меч, он приблизился к Азе Геккерн, которая пока была без сознания. Направив острие туда, где билось ее сердце, Исайя одним движением вонзил клинок в грудь чародейки.
Что происходило дальше, Исайя помнил смутно. Он постоянно отключался; волны чужеродной магии обрушились на него сокрушительной мощью, стирая границу между его сущностью Инкарната и тем, в кого он сейчас превращался. Мир вокруг дрожал, стены покрывались трещинами, а на змееподобных лозах распускались истекающие кровью цветы. Он словно смотрел в чудной калейдоскоп, где небеса и земля менялись местами, а Вселенную выворачивало наизнанку, и как это остановить, он не имел ни малейшего понятия. Оставалось только ждать, надеясь, что конец уже близко.
Когда сознание в очередной раз немного прояснилось, Исайя обнаружил, что стоит на четвереньках рядом с мертвой ведьмой. Он мог поклясться, что его сердце в какой-то момент остановилось, а затем снова начало биться. Но можно ли считать, что оно до сих пор принадлежит ему?
Горло саднило, легкие горели. С трудом подняв голову, Исайя заметил, что Адель уже очнулась. Выбравшись из ловушки, в которой он ее оставил, она с нескрываемым ужасом изучала обагренную кровью комнату. Переведя взгляд с Исайи на Азу, Адель отшатнулась, словно ее ударили, и завизжала.