– Пиджак шарит, это однозначно! – лейтенант закивал. – И с инструментом он тоже работать умеет! Видно, что у себя в бункере ему много чего пришлось вручную клепать! Он собрал все в лучшем виде, обратно вездеход шел ничуть не хуже, чем до поломки. Правда, сразу мы вернуться не смогли, долго возились с домкратами, никак не удавалось снять вездеход с контейнера для базы. Груды обломков под снегом, на которых стояли домкраты, постоянно смещались, и приподнять борт не получалось. Почти час потеряли. Хорошо, хоть роботов не было, и с буранами повезло. Доехали за двадцать минут, я даже полностью отогреться не успел. – Хам скривился: – Блин, я стал еще хуже реагировать на холод… как замерзну, так долго не могу согреться. В смысле, мне вроде уже и не холодно, время прошло достаточно, и обогрев скафандра работает на полную, но ощущение дебильное, как будто все еще мерзну. Завтра в Росрезерв за фээсбэшниками ехать, как представлю, так меня сразу от холода трясет и от антирада воротит!

– Понимаю! – посочувствовал лейтенанту Антон. – Ощущаю нечто подобное из-за проблем с легкими! Кашель душит, и горло раздражено так, что даже говорить больно! Снегирёва заявляет, что это нервная реакция… Хамиль, уже известно, кто войдет в состав спасательной экспедиции? Если Шарафутдинов не справляется с обязанностями Инженера, я готов! Сломанную руку надо только зафиксировать понадежней!

– Пиджак шарит, я же сказал, – напомнил лейтенант. – Ты остаешься здесь.

При этих словах с души Антона упал неописуемо громадный камень. К счастью, Хам не понял его реакции и поспешил успокоить:

– Не переживай, справимся! Пиджак вывезет, если что! Все гражданские остаются, не ты один. С нами поедут только Тех с Санычем, они поведут грузовики. Лучше взять больше бойцов. Мало ли что! По идее, фээсбэшники должны нормально все воспринять, они же не идиоты и жить хотят не меньше нашего. Но Абрек прав, лучше подстраховаться, чем потом пожалеть. Поэтому едут только военные в полном боевом.

– Когда планируете выезжать?

– Как только Снегирёва разрешит, – Хам замолчал и болезненно поморщился: – Меня тошнит при одной лишь мысли об антираде, ни фига не понимаю, эта тошнота на самом деле или нет… – Он вернулся к разговору: – Варяг предлагает выдвигаться, как только истекут сутки, потому что каждый лишний час там, в Росрезерве, может стоить кому-то жизни. Но Снегирёва против. Говорит, что если не хотим попадать по дороге, то нужно провести всем какое-то лечение и только после этого отсчитывать сутки. Сколько все это займет, пока не понятно. Она говорит, что часов тридцать-сорок. Зависит от индивидуальных особенностей пациента.