Под всеобщим взором, Иванаи занервничал ещё сильней. Он понял, что вызывает сильные подозрения, потому начал потеть ещё сильней. Последней каплей стала следующая фраза.

— В какой части континента мы бы не оказались, солнц была бы пара.

После сказанного Иванаи начал задыхаться, он схватился за голову и упал на колени, головой уткнулся в землю, паническая атака усилилась, и каждый вдох давался ему с ещё большим трудом, казалось, он сейчас не выдержит и закричит.

К упавшему подошел Азгон, он схватил его за шиворот, и ударил ладонью по лицу. После вспышки боли сознание слегка прояснилось, и Иванаи стал дышать спокойнее. Но испугал он всех основательно. Что такое может ввести в панику воина, который проходил через огонь и воду многие годы? Наконец, боец полностью пришел в себя. Он оглядел всех, и увидел в их глазах беспокойство и нервозность.

— Простите, я перенервничал. В детстве мама водила меня в церковь. И там, однажды проповедник, рассказывал о строении нашего мира. О том, что мы на самом деле живем, на огромном куске камня, который просто чересчур большой, говорил о том, что наш континент подобно песчинке, среди мириад подобных, которые рассыпаны на одном большом куске камня. Говорил о сложных вещах, и объяснял всё по-простому, нам, детям. Один из уроков был посвящен мирам. Проповедник говорил, что мы, наш мир, словно комната в большом здании, а иной мир — другая комната, и отделены мы стеной, через которую не посмотреть и не пройти, даже увидеть её нельзя. Но были существа…которые когда становились сильней, могли видеть стену, когда становились ещё сильней, могли к ней подойти. Самые сильные могли эту стену сломать. — После этих слов он сглотнул, оглянул всех, в его глазах были признаки безумия, а лицо словно помолодело, и вернулось в те времена, когда он только услышал эти истории. — Так вот, человек или что-то что сломало стену, должно быть уничтожено. — Иванаи вернулся в те годы, он начал слегка дрожать. Темная комната, свет свечи падал на лицо читающего книгу проповедника, дети, сидящие полукругом, и внимательно с невинностью, своими большими чистыми глазами смотрят на проповедника. Своими не слышащими лжи ушами, верящими каждому слогу ушами, слушают проповедника. — Должны быть уничтожены, ибо твари они нечестивые, ибо несут они забвение и отчаяние с собою. Ибо грязь они пришедшая с той стороны, не заслуживают они прощения, заслуживают они гибели от мечей наших святых, заслуживают они сожжения в пламени нашего гнева. Не позволено им, осквернять уши наши своими речами губительными, несут они с собой лишь погибель, принесут они лишь смертоубийства в нашу комнату, ибо наша комната была чиста и непорочна, не позволим мы пришедшим с той стороны осквернить наш мир. Мы будем ловить вторженцев ещё на пороге, не позволим им ступить в наш дом, не позволим запятнать наше целомудрие. А те, кто поддался порче, те, кто хоть на миг окунулся в мир иной, те, кто своими глазами видели иные красоты, те, чьи тела пропитались воздухом нечестивым — заслуживают той же участи. Участи, что страшней смерти, тела их будут разделены, и сожжены в горниле нашей ненависти. Души их будут на нашем стяге свободы, в вечных мучениях и позоре, будут их дети вечными нашими рабами. Ибо нет участи хуже, чем познать иной мир! — Иванаи не понял, в какой момент, но он сам начал декларировать речь, его глаза пропитались той же ненавистью что и глаза проповедника, тело его вспыхнуло той же праведной яростью, в голове стояла та же ясная мысль. А рот выплевывал слова полные яда, ненависти, ярости, обиды, и страха.