Наташа пролистала досье.

Что еще более странно – особенно для гражданского, к тому же несовершеннолетнего, – в файле Алекса, как и у Авы, половина информации была отредактирована. Глядя на все эти черные линии, можно было подумать, что это досье разведчика.

Затем Наташа заметила несколько слов, небрежно написанных от руки на полях последней страницы. Она увеличила картинку.

Три слова.

Она никогда раньше их не замечала, что было странно. Ведь она читала досье Алекса Мэнора не впервые.

В первый раз Наташа открыла это досье на следующий день после того, как оказалась возле дома Алекса: она наблюдала, как он идет в школу, хотя сама не знала, кто он и что она здесь делает. Она просидела там не один час, в трех домах от него, а на следующий день вернулась снова.

Он важен для тебя, не так ли?

Это было ее тайной. Никто из ЩИТа не знал – ни Коулсон, ни Брюс, ни Кэп. Ни даже Тони.

Но ты знаешь.

Ты всегда это знала.

Знала, что мальчик важен.

Наташа смотрела в экран, не видя ни слова.

Поэтому ты наблюдала за ним, хотя сама не понимала зачем. Ты следила за его домом, друзьями. Его соревнованиями.

Теперь она попыталась сосредоточиться на трех странных словах на экране перед ней. Словах, которых она раньше не замечала, почти нечитаемых – но они были, внизу самой последней страницы.