Что было дальше, описать несложно, шатаясь, на подгибающихся ногах, я стал уходить с открытой местности, где лежал, к одному из проходов. К сожалению, эта лежка просматривалась с трех сторон. Между этими грудами мусора и механизмов были протоптаны тропинки, вот я и свернул в ближайшую. Когда тропинки закончились, и на пыли и мусоре не стало других следов, я свернул к остову чего-то большого и тарелкообразного, то продолжая хрустеть, только уже не мусором, а неизвестной мне травой и кустарником. При приближении я обнаружил валявшуюся в траве некую большую деталь, предположительно часть брони, причём вогнутую часть брони. Вот в этой вогнутости я и заметил скопившуюся дождевую воду.

Слабость у меня была сильная, но трезвости рассудка я не терял, и мысли были довольно чистыми. Похромав к этому импровизированному тазику, я присел на колени и, продолжая зажимать одной рукой рану на боку, другой, не пострадавшей, осторожно зачерпнул воды ладошкой и попробовал на вкус языком. Вроде вкусовые рецепторы показали, что это обычная вода. Никаких примесей я не почувствовал. Судя по следам, тут часто появлялась вода после дождей и испарялась, остались контуры на металле, так что я зачерпнул больше и сделал глоток, давая живительную влагу своему обезвоженному организму. После этого я осторожно промыл водой раны и, поднявшись с колен и продолжая хромать из-за изрезанных подошв, зашёл внутрь привлекшего моё внимание аппарата, благо открытый проем присутствовал, к тому же он находился на высоте полуметра. На последних силах пройдя вглубь, я запнулся обо что-то напоминающее полиэтилен и упал. На ощупь завернувшись в него, я почти мгновенно уснул. Сознание погасло, как вырубили. По-видимому, организм полностью отдал все силы на этот переход.

Вот утро встретило меня неласково, болело всё что можно. Но это меня только радовало. Жив – и это главное. Вчера я ушёл от того места где впервые пришёл в сознание, метров на четыреста, дальше уйти просто сил не было, и если кто-то захочет меня найти, то по следам крови от изрезанных ног это будет сделать не трудно, поэтому вся моя сущность кричала: нужно менять временное убежище и искать что-нибуль понадежнее.

– Да и попить не помешает, – прохрипел я, с трудом ворочая распухшим языком.

Вот ещё одна странность. Ладно, с координацией движения я справился быстро и шагал достаточно ловко по мере крохотных сил, то есть с телом освоился, благо опыт есть, но то, что за всё время, будучи в сознании, я так и не обратил внимания на строение своих зубов и челюсти, то есть не привычное мне, вот это был казус. Вон, я даже не заговорил ни разу для пробы, только одна мысль была в голове – уйти подальше. А заговорить только сейчас попробовал. Что ж, не голос, а карканье какое-то.