Светлый фон
– О, богиня, ты просто злишься, что я не рассказал тебе про эту интрижку, да? – устало промолвил люпан, вальяжно закидывая ногу на ногу.

– Будь это простой интрижкой, все уши прожужжал бы, – осадил его Ник. – Думаешь, я совсем глупый? Не понял, куда ты вечно сбегал на перерывы? Не знал об этих ваших «тайных уроках магии»?

– Будь это простой интрижкой, все уши прожужжал бы, – осадил его Ник. – Думаешь, я совсем глупый? Не понял, куда ты вечно сбегал на перерывы? Не знал об этих ваших «тайных уроках магии»?

Мэттью стиснул зубы, но его позолоченные глаза тут же выдали собеседнику его удивление.

Мэттью стиснул зубы, но его позолоченные глаза тут же выдали собеседнику его удивление.

– Я знаю, что тебе больно, – отчаянно заявил Мейпл. – Но не нужно снова закрываться от меня. Мы это уже проходили. Это никогда не помогает.

– Я знаю, что тебе больно, – отчаянно заявил Мейпл. – Но не нужно снова закрываться от меня. Мы это уже проходили. Это никогда не помогает.

– Какая разница, что поможет мне? – парень вдруг резво соскочил с кресла и со злостью опрокинул его на пол.

– Какая разница, что поможет мне? – парень вдруг резво соскочил с кресла и со злостью опрокинул его на пол.

Николас горестно прикрыл глаза.

Николас горестно прикрыл глаза.

– Если ей ничего не помогло? – закончил свою фразу Блум, грубо хватаясь за подоконник и глядя в серое небо.

– Если ей ничего не помогло? – закончил свою фразу Блум, грубо хватаясь за подоконник и глядя в серое небо.

Чародей медленно подошел к своему стоящему спиной другу, обхватив того рукой за плечи и положив на него подбородок. Мэтт вцепился в его предплечье, сдавленно дыша.

Чародей медленно подошел к своему стоящему спиной другу, обхватив того рукой за плечи и положив на него подбородок. Мэтт вцепился в его предплечье, сдавленно дыша.

– Этот новенький питал ко мне неприязнь с первого же взгляда. Сейчас он уверен в том, что я соблазнил его лучшую подругу и пользовался ей, зная, что она при смерти…

– Ты не особенно старался переубедить его в этом, – Мейпл приподнял брови. – Я бы даже сказал, наоборот.

– Ему не нужна правда, она его не интересует. Ему нужно было кого-то винить и ненавидеть, пусть так и будет. Меня это не напрягает. Он еще ребенок.

– Как и она? – осторожно поинтересовался Ник.

Блум напрягся, сжимая кулаки, но его лицо все же несколько просветлело: