Последние сомнения развеялись. Александр взял в руки прикрытое мешковиной помповое ружье. В этот момент за стеной послышалась возня и сдавленный крик Аглаи. Александр и Гордей выскочили одновременно, держа оружие перед собой. Но было поздно, «зэк» взял Аглаю в заложники. Он обхватил ее одной рукой вокруг шеи, а в другой у него был пистолет, который он приставил к ее голове.

– Отпусти, и идите с миром, – попросил Александр.

– Чё, догадались, кто мы? Слухами земля полнится. Слава бежит впереди нас. Не отпущу, пока не уйдем за горизонт, да и потом, тоже не отпущу, – «зэк» мерзко заржал.

Аглая побелела и готова была хлопнуться в обморок. Александр ругал себя за то, что оставил ее наедине с бандитами.

– Обещаю, мы ничего вам не сделаем, отпустите девушку. Не берите грех на душу, – попытался образумить его Александр.

– А вот это для меня совсем не ноша. Возьму, и не один такой грех. Ванька, разведай за дверями.

Оказалось, что то, кого Александр принял за главного, им не был. Это был артист, который мог разговором и внешним видом не выдать остальных. Он выскочил из избы.

– Никого! – крикнул он оттуда.

– Предупреждаю, если увижу, что вы идете за нами, я ее пристрелю.

– Ты отпустишь ее?

– Конечно. Как только скроюсь за горизонт. Опустите оружие, не заставляйте меня нервничать.

«Зек» пятился к двери, не сводя глаз с Александра и Гордея. Аглая дрожала, как осиновый лист. Александр закипал от невозможности повлиять на ситуацию. Вторуша и Гурьян продолжали сидеть за столом, боясь пошевелиться, чтобы не спровоцировать перестрелку.

«Зэк» подошел к двери.

– Открой! – приказал он второму напарнику.

Тот кинулся выполнять приказ.

– Не прощаемся, – «зэк» ощерился плохими зубами. – Ходите теперь, огля…

Раздался выстрел. Из печи вылетело черное облако сажи. «Зэка» швырнуло о косяк окровавленной головой. Аглая упала, как подкошенная, освободившись от хватки. Александр кинулся к ней, а Гордей на улицу. Снаружи раздались выстрелы.

Александр осмотрел Аглаю. На вид, у нее повреждений не было. Из печи, кряхтя, выбрался Харитон, черный, как трубочист.

– Жива? – спросил он, прежде, чем выбежать на улицу.

– Как будто без сознания.