– Согласись, Гаррет, если бы не моя помощь, не сносить тебе головы.

– Угу. А теперь заткнись!

– И все-то мы серьезные. И все-то мы злые, – буркнул себе под нос гоблин. – Слушай, Гаррет, – после недолгого молчания вякнул он. – Мы не можем больше ждать, правда!

– Почему?

– Потому, – хрюкнул Кли-кли и указал мне за спину.

В конце коридора стоял мой давнишний знакомый – имперский пес. Морда у него была покарябанная и не очень-то довольная. Во взгляде зверя, обращенного на нас, не было ни капли желания творить мир во всем мире.

– Похоже, кота он не поймал, – заключил Кли-кли.

Пес сорвался с места и огромными скачками устремился к нам. Кли-кли взвизгнул, как пятилетняя девчонка, нашедшая у себя в тарелке живую мышь.

– Задержи дыхание! – крикнул я.

Мы ввалились на кухню и захлопнули дверь прямо перед носом у псины. Зверь на такое подлое свинство ответил оглушительным лаем. Кли-кли задвинул щеколду и побежал вдоль столов и горящих печей, перепрыгивая через тела уснувшей челяди. По полу еще клубились остатки сонного дыма, и я старался не дышать. Кли-кли толкнул дверь на противоположном конце кухни, и мы оказались на улице.

– Ишь как надрывается! – с восхищением присвистнул Кли-кли. – Интересно, что с нами будет, если он все же выберется оттуда?

Даже отсюда был слышен собачий лай.

– Кто-нибудь обязательно придет проверить, почему пес графа устроил такой шум. Надо уходить, и как можно скорее. Пошевеливайся, Кли-кли!

До парка пришлось передвигаться короткими перебежками, прячась от стражников в тени и кустах. Один раз Кли-кли едва не вылетел прямо под ноги очередному стражу, я успел втянуть гоблина в кусты в самый последний момент.

Парк встретил нас ночными шорохами и спящими деревьями.

– Где наши? – прошептал Кли-кли, вертя головой.

– Давай к стене, там разберемся!

Когда граф обнаружит отсутствие ключа, он будет в ярости. «В ярости» – это еще мягко сказано, а уж про настроение Лафресы я вообще промолчу – она вновь не оправдала надежд Хозяина и ее ожидают большие неприятности.

На полпути к стене нас встретил Эграсса:

– Дело сделано?