В отличие от меня, Ари разглядывала не фигуру с лицом, а одежду и антураж. Поэтому обратила мое внимание на главное: для общения с нами Романов одел не парадный мундир со всеми наградами, а свободную белую рубашку с широким отложным воротником, черный жилет, который даже не застегнул, и черные штаны. Да и сидел не на троне, а в простеньком деревянном кресле, причем рядом с окном, прикрытом красивой кружевной занавеской:

— Дэн, если верить досье, которое регулярно пополняется сотрудниками моего посольства в Новомосковске, то так Александр не одевался ни разу: он предпочитает разговаривать с позиции силы, то есть, давить даже картинами на заднем плане!

— Что ж, тогда давай послушаем, что он нам скажет в таком нестандартном режиме… — предложил я и включил воспроизведение.

— Доброго времени суток, Дэниел Ромм, Четвертый, «Конкистадор» и Альери Четвертая, Миллика Ти’Шарли…

— Обратился именно так, как представила нас я… — отметила Ари.

— Не буду играть в политику и прятать смысл в многоэтажных словесных конструкциях, тем более что прямота по душе и мне. Поэтому сразу перейду к тому, что хотел бы озвучить. Итак, в течение двух-трех недель я уступлю трон наследнику, а сам уйду на покой. Решение, во многом, вынужденное, зато предоставляет возможности, которых император лишен по определению. Одна из них — свобода передвижения: я смогу покидать Белогорье, ибо даже моя гибель уже никак не скажется на Империи. Вторая — время, которое я смогу посвятить не государству, а себе и своей семье…

— Знакомые проблемы! — грустно усмехнулась королева.

— Возможности порождают желания, коих в моем возрасте немного. А желания заставляют искать способы их воплощения в жизнь…

Тут Александр сжал правый кулак, тронутый артритом, посмотрел на деформированные костяшки и забарабанил пальцами по бедру: