У меня были основания сомневаться в этом утверждении.

Мироздание хранит загадки, которые невозможно разгадать, они выходят за рамки нашего понимания. Существуют стены с вратами, не имеющими ни практической, ни эстетической цели. Вопросы, на которые нет ответов. Многие из них рождены нашими недостатками – например, моим невежеством в отношении машин, – но другие просто есть. Я понимаю, что Валка занималась не волшебством, какими бы волшебными ни казались мне ее действия. Но в сравнении с тем, что ждало нас в дальнейшем, с истинными тайнами, демонстрация ее умений олицетворяла для меня попытки человека упорядочить хаос мироздания.

Пока мы путешествовали вместе, мне редко доводилось видеть, как Валка творит свою магию. Позднее такая возможность появлялась гораздо чаще, однако именно к тем искусственным сумеркам на Лестнице орхидей обращается моя память, когда я думаю о Валке. Я представляю, как она молча идет по цветной мозаичной плитке, не опуская рук, едва наклонив голову набок, как будто прислушивается к каждой поющей на деревьях птице. Как-то раз она сказала, что навигация в инфосфере похожа на попытки удержать воду в ладонях. Мимо проносится так много информации, работает так много сигналов и узлов, что даже ее пристальный взгляд, натренированный и благодаря нейронному кружеву способный охватить куда больше, чем взгляд обычного человека, не может уловить все.

– Вы говорили, что андроид увел вас отсюда? – уточнила она.

Я обошел ее и встал по стойке смирно между ней и тяжелой дверью в конце неровного тоннеля. Глаза Валки были закрыты, на лице проявились глубокие следы борьбы.

– Уверены, что хотите продолжать? – спросила она, приоткрыв один глаз.

– А есть идея получше?

– Несколько, – ответила она, и улыбка, озарившая ее серьезное лицо, была словно луч солнца в ночи.

Над нами моргнули и потухли огни. Я потянулся к мечу, привычно прицепленному электромагнитной застежкой к поясу. Я развернулся, оставаясь между Валкой и темнотой, где находилась гравированная дверь, готовый мгновенно активировать защитный щит Ройса.

– Что происходит? – спросил я.

– Тсс! – прошипела Валка.

В зал подул влажный ветер, унося с собой тени и вздыхая на дне колодца.

– Дверь открылась! – сказала она.

Что-то лязгнуло по мозаичной плитке у моих ног, и лишь большой боевой опыт удержал меня от того, чтобы пошевелиться. Это был один из множества глаз Кхарна, маленькая серебристая рыбка – не длиннее моей ладони. Недолго думая, я раздавил ее ногой. На полу тоннеля зажглись красные огоньки.

– Он знает? – спросил я, поворачиваясь к Валке.