Мысль была абсурдной и становилась тем абсурднее, чем сильнее я чувствовал, что нам пора двигаться дальше. Что бы со мной ни происходило – и что бы уже ни произошло, – мы по-прежнему находились в чреве дворца Вечного. Я отвлекся от изучения плода и жестом позвал Валку за собой.

Не успел я это сделать, как услышал, как низкий голос напевает:

Что-то странное было в этих словах, и я не сразу понял, что поют на классическом английском, древнем языке схоластов и мерикани.

– Что это? – спросила Валка.

Я не помнил, знакома ли она с этим языком, и поднес палец к губам. Затем указал в другой конец зала – за грузовой лифт размером с танк.

– Осталось недалеко, – прошептал я, основываясь на видении. – Если все верно, то нам туда.

До выхода была добрая пара сотен футов, и я был твердо уверен, что нам не стоит встречаться с тем, кто пел эту старинную песенку.

Даже когда мы сдвинулись с места, в глубине души мне захотелось остаться, как будто какой-то другой Адриан обернулся и нахмурился под гнетом мыслей. Я догадался, что песенка детская. Почему бы и нет? Мы ведь находились в каком-то смысле в детской, пусть и гротескной.

Не знаю, почему детская песенка внушала мне такой ужас, но я едва не перешел на бег. Удерживала меня лишь мысль не бросать Валку. Мы быстро миновали какой-то погрузочно-разгрузочный механизм с краном, которым резервуары с телами доставали из хранилищ.

Перед тем как зазвучал следующий куплет, клянусь, я замер, как будто плохо обученный эвдорский актер в ожидании сигнала. Все потому, что даже в этом жутком зале затылком почувствовал, что за мной наблюдают.

– О! Это еще что такое? – Гулкий, как далекий гром, голос буквально вонзился мне в спину. – Чужаки! Чужаки в моем саду?!

Я обернулся, сунув пальцы за пояс туники, чтобы руки были рядом с мечом и активатором щита, и отставил левую ногу, чтобы встать чуть-чуть под углом, прикрывая Валку. Если она и была против, то виду не подала.

Но я никого не увидел. В зале было пусто – никого, кроме подвешенных в капсулах спящих детей и подъемного крана.

– Кто здесь? – окликнул я, берясь за рукоять меча.

– Это я должен спрашивать, человечишка, – ответили мне.

Голос был таким низким, что у меня затрясся торс.

– Кто вы? – гудел он. – Убийцы? Разрушители?

К моему ужасу, подъемный кран сдвинулся с места, и я вдруг сообразил, что это вовсе не кран. У него было восемь черных ног, а громадная мачта стрелы напоминала хвост мантикоры, которую я однажды видел в бойцовских ямах Монмары. Когда он поднялся, со всех сторон от него повалил пар.

Мне доводилось сражаться на полусотне планет, маршировать с легионами среди тяжело ступающих ног колоссов. Ужасные машины высотой с многоэтажные дома или холмы ходили в бой впереди основных войск, но даже они казались меньше этой черной стальной конструкции, хотя один их шаг составлял десять ярдов. Возможно, мой скудный разум преуменьшал размеры тех боевых гигантов, а может, у страха глаза велики и это создание в замкнутом пространстве казалось больше, чем было на самом деле.