Сьельсинский корабль размером с луну был разрушен.

Все это пронеслось перед моими глазами за меньшее время, чем понадобилось, чтобы об этом написать. Считаные секунды. Две, не больше. Кто-то позади меня выругался, я услышал, как шаркают ноги. Второй залп не заставил себя ждать; свет вспыхнул вновь, а за мгновение до вспышки я успел увидеть растущие ядерные грибы в сотнях тысяч миль от себя и подумал: «Как красиво!»

Говорят, что первый в истории взрыв ядерной бомбы почтила своим присутствием сама смерть, что она улыбнулась безгубым ртом и провозгласила свое могущество – достаточное, чтобы уничтожать не только страны, но и целые планеты. Вызвавшие ее маги скулили, заламывали руки и рыдали, осознав, какое зло совершили, но не остановились – ведь во все времена магов заботил лишь вопрос, смогут ли они сделать что-либо; а о том, следовало ли им это делать, они задумывались, лишь когда было уже слишком поздно. Они продавали души за знания, забывая, что именно душа пробуждает в них тягу к знаниям и наполняет жизнь смыслом.

Должно быть, смерть улыбалась и теперь, ведь она наверняка стояла среди нас, невидимая в пестрой компании ксенобитов, демониаков, ведьм и солдат. И меня, растерянного одинокого дьявола, впервые в жизни ни в чем не повинного.

После третьей вспышки сьельсины с воем попадали на землю, ведь они были созданиями ночи и не любили свет.

– Что, во имя Святой Земли, происходит?! – раздался голос Кроссфлейна, но в суматохе я не увидел офицера, когда оглянулся.

– Кто-то напал на корабль сьельсинов. – Воздух содрогнулся от всепроникающего голоса Кхарна Сагары.

Рабыня слишком перепугалась и где-то спряталась, и сьельсины остались без перевода. Араната со свитой продолжали прижиматься к земле от страха перед светом.

Я заслонил глаза от вспышек, другой рукой прикрывая Валку и чувствуя ее тепло.

– Что вы наделали? – прошептала она.

– Это не я! – беззвучно прошипел я. – Я здесь ни при чем.

Но это не мог быть никто иной, кроме нас. Кроме Империи.

Империя пришла сюда.

– Смайт! – набросился я на рыцаря-трибуна, стоявшую у выхода из павильона в трех шагах позади меня. – В чем дело? Что происходит?

Какой бы реакции я не ожидал, результат оказался разочаровывающим. Обернувшись и взглянув трибуну в глаза, я увидел не старого солдата, не имперского рыцаря, не рыцаря-трибуна Третьей когорты Четыреста тридцать седьмого легиона Центавра. Нет. Нет. За броней и помпезной формой была просто Райне. Ее как будто разом лишили всех постов; она стояла разинув рот – голая, смятенная старая женщина перед потопом. Словно соляной столб.