Я не знал.

– Смайт приказала Красному отряду быть наготове, – выдавил я наконец, зажмурившись.

– Нет.

Это короткое слово и последовавшая за ним тишина ударили, как Белый меч. Не открывая глаз, я понял, кто произнес его, и повернулся к Бассандеру Лину. Мои пальцы сжались в кулаки, хотя я с радостью сжал бы их на его шее, его подлой патриотической шее. Но в душе я прекрасно понимал, что десятки солдат тут же оторвали бы меня от него и забили до смерти.

Вместо оружия я схлестнулся с ним словами.

– Почему?

Лишь теперь я открыл глаза, не сомневаясь, что встречусь с ним взглядом и между нами протянется привычная линия огня.

Я ошибся.

Бассандер Лин стоял ссутулившись и потупив взгляд. Латунные трубы и черные стены трюма убегали от него столь же стремительно, как звезды от корабля в варпе, и он казался одинокой статуей, вытесанной на насыпанном им самим же холме. Одиноким памятником. Что он чувствовал, этот человек, ставший виновником гибели своего командира? Своих солдат? Надежд на мир? Вопреки убеждениям и здравому смыслу я почувствовал каплю жалости к мандарийскому капитану.

– В отсутствие Смайт и Кроссфлейна я здесь старший офицер, – сказал он наконец, после тяжелого вздоха. – Я здесь главный, лорд Марло.

Капля жалости мигом высохла. Я открыл рот, но слова застряли в онемевшей груди, откатились назад, словно волна от берега, прежде чем с яростью обрушились на него вновь.

– Я пойду сам, – сказал Бассандер, воспользовавшись паузой.

Волна тут же успокоилась.

– Что?

– Это моя обязанность, – ответил он. – Лейтенант Картье, передайте коммандеру Скиарре, что «Скьявона» остается под его управлением. Я возьму десяток людей и отправлюсь на «Мистраль» по служебному рукаву. Удерживайте позиции, пока я не вернусь. – Не успев договорить, он начал расстегивать мундир.

– Лин, вы теперь командир. – Я шагнул вперед и взял Бассандера за руку. – Вы не можете…

– Вот именно – командир! – Голос Лина щелкнул, как оборвавшаяся струна. – Так что заткнитесь.

Он говорил так резко, что я остолбенел. Ненадолго, но этого хватило, чтобы Бассандер успел забраться на составленные ящики с припасами, возвышаясь над головами восьмидесяти мужчин и женщин. Он жестом призвал к тишине, словно не замечая, что в трюме и так не раздавалось ни звука, кроме возни сьельсинов снаружи.

– Мы здесь в ловушке! – сказал он, поставив ногу на ящик. – Я отправляюсь на «Мистраль» за подмогой. Мне нужны добровольцы.

Тишину никто не нарушил.