На миг осознание этой силы потрясло ее, как раскат грома. И знание это оказалось слишком жутким, чтобы вынести его в том бестелесном, незащищенном состоянии. Она чувствовала, как эта мощь обжигает ее, словно сильное пламя. Да, ей было страшно, ибо Пав был центром этой дьявольской мощи. Но человек не мог излучать такую бесконечную силу. Кто же в таком случае Пав? Что он такое?

О, как ей было страшно! Ее обнаженная душа пылала в огненном вихре чего-то столь громадного… столь ужасного.

Но вот душа ее вновь соединилась с телом. Ослепительный миг — и она стоит на коленях. И снова исчезло ощущение чуждой силы, зато ее душа загорелась жгучим пламенем стыда и унижения: как это она, Джирел, стоит перед кем-то на коленях! Подобно освобожденной пружине, она вскочила на ноги, отступила назад и впилась горящими глазами в улыбающееся лицо Пава, а внутри ее вновь закипела ярость. Мгновение пережитого ужаса было как масло, подлитое в пламя ее гнева. Теперь душа ее не была обнажена, она не была бестелесна и беззащитна перед той силой, которую она ощутила на мгновение, и гнев, оттого что сила эта ей угрожала и она испугалась ее, слился с яростью, испытанной от унижения перед Павом. Она не сводила глаз, пылавших, как огонь преисподней, со своего мучителя. Но он опередил ее.

— Я признаю твою силу, — обратился Пав к ней, и в голосе его послышалось нечто вроде удивления. — Я заставил подчиниться себе твое тело, но только после того, как изгнал из него огонь, который и есть твоя сущность. Никогда я еще не встречал смертного, чью волю я не смог бы подавить. Это лишь подтверждает, что ты и в самом деле достойна стать женой Пава, правителя Ромна. И хотя я и мог бы заставить тебя покориться мне, все же я этого делать не стану. Я никогда не брал женщину силой, против ее воли. Ты, Джирел, всего лишь маленький человек, и даже если ты соберешь все свои силенки, то, по сравнению с моими, они все равно что зажженная свеча в солнечном свете, — и все же ты заставила меня проникнуться к тебе уважением. Так ты готова заключить со мной соглашение?

— Я скорее заключу сделку с дьяволом, чем с тобой, — свирепо прошептала Джирел. — Говори сразу, отпустишь ты меня или мне придется умереть, чтобы стать свободной?

Он угрюмо посмотрел на нее сверху вниз. Улыбка больше не сияла на его бородатом лице, уступив выражению мрачной величавости. В глазах его больше не пылали красные огоньки. Глаза чернее ночи смотрели на нее, словно две дыры в бездонном космосе — два окна в бесконечность. Заглянув в эти две бездны, Джирел почувствовала внезапную слабость, у нее закружилась голова, и ярость, бушевавшая в ней, немного утихла. И вновь Джирел показалось, будто не человек смотрит на нее мертвым взглядом. И снова ей стало страшно. Наконец он заговорил: