И вновь пустые глазницы изучающе и недоверчиво уставились на нее. Джирел бросило в дрожь, и почему-то она не посмела отвести глаза от этого белого, словно тронутого проказой лица, похожего на голый череп, хотя ничего, кроме отвращения, вид его не вызывал. Затем бескровные губы шевельнулись, и холодный, глухой голос, словно эхо, зазвучал в ушах девушки.

— Трудно поверить, что ты и в самом деле находишься в полном неведении. Уж Пав-то должен был бы хорошо знать женскую природу — даже таких, как я, — и предполагать, что может случиться, когда встречаются две соперницы. Нет, не видать Паву больше своей избранницы, и белая ведьма вернет себе корону Ромна. Готова ли ты умереть, Джирел Джори?

Ее слова глухо повисли в темном воздухе, вновь и вновь отдаваясь эхом о невидимые своды подземелья. Руки этого странного существа-трупа медленно поднялись, белые одежды затрепетали, как огромные бледные крылья, и волосы зашевелились, словно живые змеи. Джирел показалось, будто сквозь тени, как паутина облепившие глазницы черепа, стал пробиваться свет. У нее дыхание перехватило, когда она каким-то шестым чувством поняла, что не в силах смотреть на это странное мерцание в пустых глазницах и, чтобы избежать его, ей придется сделать шаг назад и броситься со скалы в пропасть.

— Погоди! — закричала она, задыхаясь от ужаса.

Бледные руки-крылья замерли, и свечение, мерцающее в черных глазницах, на мгновение потухло.

— Зачем тебе убивать меня? — Джирел отчаянно ухватилась за последний шанс. — Я бы с радостью сама ушла отсюда, если бы знала дорогу.

— Нет, — откликнулся холодный голос, как эхо, доносящееся издалека. — Нет, ты умрешь, иначе моей независимости придет конец.

— Так что все-таки ты не хочешь потерять из-за меня — независимость или любовь Пава? — выпалила Джирел, боясь, что какое-нибудь волшебство заставит ее замолчать прежде, чем она закончит говорить.

Волшебница-труп усмехнулась, и до Джирел снова донеслось холодное короткое презрительное эхо.

— Для меня любви не существует, — ответила она.

— Тогда, — ответила Джирел, и, несмотря на терзавший ее ужас, слабая надежда затеплилась в ее душе, — тогда дай мне шанс. Позволь мне убить Пава, как я и намеревалась, и, когда эта страна останется без повелителя, ты станешь править ею сама.

Джирел, терзаясь неизвестностью, наблюдала, как застывшая перед ней с приподнятыми руками жуткая фигура медлит, раздумывая, и свет прерывисто мерцает в глубине ее затемненных глазниц. И вот руки ее медленно опустились, а глаза вновь превратились в затуманенные провалы. Слепой, безликий череп повернулся к Джирел. Каким-то непонятным образом Джирел чувствовала, что за этой невыразительной маской покрытого белой кожей черепа кипит мысль, разрабатывается коварный план, таящий для нее смертельную угрозу. Она чувствовала, как в воздухе растет напряженность, как приближается опасность — и опасность не менее явная, чем просто угроза смерти. Но когда белая колдунья заговорила, в ее словах не слышалось никакой угрозы. Глухой голос равнодушно доносился словно из подземелья, будто не этот же голос еще пару минут назад обещал ее убить.