–Нет, определённо, в тебе что-то есть. Подумай насчёт комнаты.

Вот мы уже около стульев. Я опять прошептал на ухо:

–Если бы встретил тебя раньше Остроухой, то не упустил бы.

И я допустил немного вольность, обнимая партнёршу чуть пониже спины. Вот закончилась музыка. Я, согнувшись в поклоне почти пополам, поцеловал руку, и, чуть нарушая паузу, положенную по этикету после танца, плюхнулся на стул.

–Ах ты, стервец, обыграл всё-таки. Когда только успел к стульям подвести?

Она плюхнулась на соседний стул.

–Сдаюсь, перед таким опытом мне, юнцу, делать нечего.

–Вот вроде приятное сказал, но опять в возраст ткнул. Ну, я тебе устрою, – и она погрозила мне кулаком.

–Сдаюсь, сдаюсь. Тем более секрета никакого нет. Я тот слиток, как обычный слиток прикупил. В пачке они лежали совершенно одинаковые. Продавец думал, да и думает до сих пор, что обычный слиток мне продал.

Ведь ни слова не соврал. Я действительно как обычный слиток его покупал. А уж что она додумала, что там был рисунок, так я не виноват.

–Контакт продавца можно?

–Да, пожалуйста, только не прессуй меня больше.

–Смотри у меня. Хотя... Если женщина что-то не получает, ты понимаешь, что теперь мысли о тебе, как о недоступном, будут только сильнее и сильнее разжигаться. Может всё-таки по быстрому дойдём до комнаты и успокоимся все. А то боюсь, потом полыхнуть может.

–Я так думаю, у дочери твоей и у меня именно так и полыхнуло. Надо было нам тогда не противиться.

–Ой, смотри, будешь в будущем кого вперёд посылать, чтобы узнать, нет ли там меня впереди. А то зажму и надругаюсь, – и она погрозила мне пальцем. А угроза то реальна. По-моему я чуть переборщил с ментальным давлением.

Потихоньку написал Гному, чтобы тот подтвердил, что продал мне слиток и не более.

Снова позвали к столам. За столом Ма начала рассказывать последние новости. Как не странно, было интересно подано. По сути, обычные слухи про людей, которых я не знаю. Но рассказано было так живо, с эмоциями, что я заслушался.

Так до конца вечера то танцевали, то по группам разговаривали, то снова танцевали. Вот и конец вечера, все начали расходиться. Остроухая провожала всех у двери. Я стоял рядом. Последним ушел Деда.

Я поправил железку, набившую бок за вечер. Как их таскали в средние века постоянно. Палаш набил мне синяк за вечер на бедре, плюс цеплялся за всё, то за стулья, то просто в ногах путался.

Оставшись с Остроухой наедине, первое, что сказал: