— Может, прихватим еще роботов-ремонтников?

— На борту бота их пятьдесят штук, в соответствии с техническими требованиями, этого достаточно. Я тебе на экран сбрасываю маршрут безопасного выдвижения в шлюзовой отсек.

— Принял. «Лёва», а ты отправил доклад на базу?

— Согласно протоколу, я, самостоятельно не имею права отправлять доклады. Я могу подать самостоятельно сигнал бедствия, в случае отсутствия на судне живых людей, так сказать направить на базу «последний вздох экипажа». Если даешь команду, то отправлю соответствующую информацию, с указанием координат нашего нахождения в данный момент.

— Отправляй на базу доклад об уничтожении врага и сигнал бедствия. Больше не отвлекаю. Иду к боту.

Сказать иду легко, а сделать трудно. Первая трудность открыть дверь каюты. Перекосило ее от взрывов. Попытался открыть штатно, без успеха. Электродвигатели жужжат, а дверь ни с места. На такой случай предусмотрен вышибной заряд по периметру двери. Задействуем эту опцию. Дверь улетает в коридор. Я с пожитками, корабельными документами и с немалым личным арсеналом оружия выбираюсь в коридор.

Пробираться в шлюзовой отсек было тяжело. Нагромождение разрушенных конструкций корабля затрудняли продвижение. По пути зашел в отсек анабиоза. Здесь находилась вся команда корвета, за исключением вахтенных и дежурных инженеров центра движения судна. Малая торпеда с крейсера рептилоидов, разорвалась точно посреди отсека. Ничего не уцелело, и никто не уцелел. Мой экипаж, умер легко, если можно так выразиться, не мучился. Кубрик дежурных инженеров центра движения находился слева по борту, рядом с левым тяговым двигателем. Вероятней всего инженеры погибли в первые секунды попадания торпеды. Да, я три года с этим экипажем прослужил и провоевал, а потерял всех в течение нескольких секунд. Пятьдесят четыре человеческие жизни прервались в момент. Трагическая случайность? Как бы ни так. Я думаю, что причиной стала самоуверенность Вадима Смирнова, верившего в свою исключительность. Часто наплевательски относился покойный к своим обязанностям, поэтому и хотел я списать его с корвета. Смирнов о моем намерении естественно не знал. Не отключил бы Смирнов щиты, не случилось бы трагедии. Поправить уже ничего невозможно, погибших не вернуть, у Вадима не спросишь. Искин всю информацию о происшествии сохранил в своей памяти. Дойдет дело до расследования, хоть какой-то аргумент будет в моем распоряжении, надеюсь, в мою пользу. Сейчас главное выбраться из останков корвета, оправдываться и давать показания буду позже, если вообще буду.