Подавальщица, скорее всего, вошла неожиданно, но наш душегуб не растерялся. Точный удар в сердце, причем, судя по траектории, бил также левой. Бедняжка умерла сразу, не пикнув. Затем… Ого, а с нервами у него все в порядке. Вон тряпка, которой он вытер клинок, руки и, кажется, одежду, по следам крови – похоже. И спокойно вернулся в зал – окна на кухне закрыты изнутри, других выходов нет.

Грамотное убийство, прости господи. Клинок чист, на дорожной одежде, в которую тут все одеты, остатков крови вовек не увидать, да и темновато здесь, свечи света дают не много. На зашедшего в кухню человека внимания никто не обратил. Мало ли чего понадобилось – дело обычное. Опросить свидетелей, конечно, надо, но без особых надежд на успех, и вообще, опрашивать не солдатское дело, на то другие люди есть, но когда еще они появятся…

Поэтому, если маг не поможет, убийца наверняка уйдет. Что же, нельзя раскрыть все преступления. Но попробовать стоит.

– Слушай, твое магичество, ты радугу свою запустить сможешь?

– Это что еще за титул некультурный? Да как ты, вояка необразованный, сомневаться смеешь?

– Ладно, лейтенант, потом пошутим. Сейчас все серьезно. Вначале прикажешь всем встать в круг, положить перед собой все оружие и протянуть вперед руки. Как есть – кто в перчатках, тот в перчатках, кто без них, тот без них. – Да, в Галлии кушать в перчатках, причем тех самых, которыми лошадью правили, было делом нормальным.

– А потом что?

– А потом запустишь свою радугу, ну помнишь, когда ты на потеху свет в комнате менял от красного к фиолетовому. Сделаешь?

– Конечно, а зачем?

– Сам увидишь.

Через десять минут недоуменно переглядывающиеся люди встали в кружок, сложили к ногам клинки, благо пистолетов ни у кого не было, и как дети в игре вытянули вперед руки.

Тут же потухли свечи, а помещение заполнил ровный свет. Вначале красный, затем, как и положено, оранжевый, желтый… смещение длины волны… и когда он перешел в фиолетовый, еще момент – и на даге, одежде и руках одного из посетителей проявились четкие бархатистые темно-коричневые и желтоватые пятна[44].

– Взять его! – скомандовал Ажан и сам бросился на убийцу. Удар, подножка, рука на болевой. Еще никто ничего не понял, а преступник уже тихо и тоскливо осознает печаль своего ближайшего будущего.

Еще через десять минут до невозможности гордый офицер в сопровождении капральства лично конвоировал задержанного в крепость, ведя под уздцы его коня. Точнее лошадь. Самую обычную соловую, а не какую-то, прости господи, караковую, кто только такое название придумал.